— Товарищ солдат, вы не имеете права подвести всю группу и подставить под удар операцию, — зло сквозь зубы прошипел он, как будто Шевченко был в сознании и все понимал.
И тут Шевченко снова удивил всех. После этих слов, сделав глубокий вдох и открыв глаза, начал шарить ими в разные стороны. Он явно не понимал, где он и что произошло… Еще минут пять ушло на то, чтобы его полностью вернуть в реаль-
265
ность, после чего группа выдвинулась в направлении вершины правой сопки…
Через пару десятков метров подъема Сергей понял, что его физические силы на исходе, крылья спасения к этому времени уже отвалились, и осталась чистая физика, высота, которую нужно преодолеть, и воля. Ситуацию усугубил еще один мо-мент. Все у того же Шевченко на автомате не оказалось ремня. Он его снял, когда останавливал кровотечение у раненого в ногу бойца. Пока ползли, Шевченко приспособил его у себя на спи-не, примотав ремнем, теперь же перемещение в пространстве оружия было возможно только при помощи рук.
АКС без ремня в руках превратился в непосильную ношу, хотя весил всего чуть больше трех килограммов. Легче было нести запасные аккумуляторы для радиостанции и даже тяже-ленную станцию, чем его, потому как они висели на плечах, хотя и они от продолжительности похода и от тяжести своего веса оставляли на плечах солдат иссиня-черные полосы. Через 15–20 минут с автоматом в руках руки просто отваливались от него, и АКС Шевченко тоже стали нести поочередно.
Как оказались на вершине, Сергей помнил смутно. Нече-ловеческая усталость сделала его руки и ноги ватными, а вес тела умножила в несколько раз. Сразу же после подъема на небольшой площадке, где радист Паскаль начал растягивать антенну для связи, Пожидаев без лишних слов просто наглухо отключился от внешнего мира. Он даже бровью не повел, когда
с него снимали запасные аккумуляторы, чтобы заменить их на станции.
«“Кама”… “Кама”… я “Дон”», — начал свою заунывную песню радист.
И вновь тишина, и вновь в ответ только легкое шипение да потрескивание в наушниках. Его никто не слышал. Паскаль менял частоты, переносил антенну — все тщетно… Все это время старлей нервно ходил взад-вперед, посматривая на бой-цов, которые лежали в неуклюжих позах, в которых их застал мертвый сон… Было около трех часов ночи…
— Подъем, солдат, — где-то на задворках сознания услышал Сергей, где не было ничего: ни действующих лиц, ни декора-ций, ни звуков, а была только смертельная усталость, покрытая
266
мраком. Это «подъем, солдат» там было абсолютно инородно.
Оно плавало в сознании и не смешивалось с ним.
— Подъем, солдат! — снова выплыла эта фраза, но только к ней был прибавлен сильный толчок.
И он, как катализатор, раскрутил это словосочетание, кото-рое, разогнавшись до космических скоростей, нырнуло в глубь разума, приведя с движение нейронную связь между нервными клетками мозга…
Сергей просыпался подобно ныряльщику, который подни-мается из морских глубин. Его сознание стало проделывать примерно такой же путь со дна глубокого сна. Вначале там, как на глубине, ничего не было — сплошная тьма и только стрем-ление вырваться из оков мертвого сна. Потом, как на средних глубинах, появлялись какие-то блики — первое очень слабое понимание физической реальности. Далее, в верхних слоях воды, становятся различимы первые предметы — Сергей от-крыл глаза и начал всматриваться в лицо, которое ему кого-то напоминало. И наконец поверхность моря, залитая солнечным светом — Пожидаев узнал в склонившейся над ним физиономии старлея, который по-прежнему повторял: «Подъем, солдат!»
Подняв с трудом всю группу и с трудом вернув их в ре-альность, Кадышев объявил им худшее, что они могли себе представить:
— Связи нет, придется сделать еще марш-бросок вон на ту сопку. Другого выхода нет. Я понимаю, как вы все сильно устали, но если мы этого не сделаем, то наши товарищи, что остались возле кишлака, погибнут.
Сергею захотелось заплакать после этих слов. Он не пред-ставлял, как он сможет дойти до той сопки. Его ноги совер-шенно отказывались даже стоять, не то чтобы куда-то идти, а тем более подниматься в гору. Но он подумал про себя: «Буду идти, пока просто не упаду».
Наверное, примерно то же самое подумали и другие, потому как ни одного слова возражения не прозвучало.
— Становись, — негромко скомандовал старлей, — за мной, в колонну по одному. Шагом марш.