Спать мы отправились рано. А утром снова дул сильный ветер, трудно было принять решение: продолжать ли работу или спускаться? Наконец около полудня, когда ветер поутих, мы двинулись. Возле палаток обнаружили три связки новенькой японской верёвки. Часть ее мы прихватили с собой и полезли наверх. Сначала было легче, но выше ледовая стенка становилась все круче, приходилось навешивать верёвочные перила.
Сначала Юзек шел за мной, но потом решил вернуться в палатку. К счастью, место было безопасное, свалиться просто некуда, и я спокойно мог оставаться один. А он стоял возле палатки и наблюдал, все ли у меня благополучно.
Установкой перил я занимался недолго. Я устал и все время испытывал голод, здесь ведь не было почти никакой еды. Когда вернулся в палатку, мы решили спускаться к «тройке» на перевале. Мы уже собирались двинуться в путь, когда прибыла четверка Петра. Они намеревались заночевать в японском лагере».
Мы медленно двинулись вверх. Очередной привал на ледяной круче — и далее склон уже выравнивался. К нашим верёвочным перилам была подвязана японская страховка. Еще минута, и мы увидели троих коллег, «турню» и имевшую жалкий вид бесформенную японскую палатку с желтой надписью: «Rikkyo». Рядом с «турней» из-под снега выступал край полотнища второй японской палатки — печальные следы последней стоянки прошлогодней экспедиции.
Палатки стояли на верхушке купола, но склон тянулся дальше чуть вверх, и выше я заметил несколько массивных сераков. Направляясь на террасу, следовало идти в этом направлении.
— Быстро вы добрались, — похвалил нас Вальдек. Он стоял рядом с Войтеком, разматывая большой клубок спутавшейся верёвки. Кажется, этот человек не знает ни минуты отдыха!..
Мы сбросили рюкзаки. Юзек, молчаливый и мрачный, тяжело опустился на снег, а Весека и меня разбирало любопытство поглядеть, как оборудован этот японский лагерь. Мы сунули головы в палатку. Ее наполовину засыпало снегом, свод провис до самого пола, но внутри палатки было уютно и светло. На полу валялись матрацы из пенопласта, разобранная бутановая плитка, пакеты с продуктами, лекарства в разноцветной упаковке, а в углу, у входа, — набор блестящих алюминиевых кастрюль.
— Шерпы уже здесь! — услышали мы голоса снаружи.
Шерпы приближались легким пружинистым шагом, словно не чувствуя высоты. Они тотчас принялись освобождать рюкзаки. Стало пасмурно, повалил снег, и шерпы спешили вернуться на перевал.
Белый, пушистый слой быстро покрывал доставленный ими груз.
— Надо убрать все это барахло в палатки!
Мы занялись переноской снаряжения в «турню», а продуктов — в японскую палатку и не заметили, что Вальдек и Войтек уже приготовились отправляться вверх.
— Панове, погода такая неустойчивая, валит снег. Вы промокнете! — пытался я заставить их отказаться от своего намерения.
Еще только час дня. Мы хотим разведать дорогу выше. Возможно, укрепим перила на небольшом отрезке. Жаль время терять! — Войтек хлопнул меня по плечу.
Может, вам нужно помочь? — Втайне я надеялся, что он ответит отказом.
Нет, — разгадал он мои тайные надежды. — Двоих достаточно.
Подошел Вальдек.
— Кто еще идет с нами? — спросил он.
Юзек и Рубинек не выказали желания.
— Нет, нам надо разбить палатку, — оправдывались мы, хотя истинной причиной было нежелание карабкаться выше в такую погоду.
Сверху наплывали туман и холод. Видимость сделалась минимальной, очертания сераков рядом с лагерем исчезли. Растаяли во мгле и наши парни, доносились только отзвуки их голосов, мерное позвякивание карабинов и крючьев. Внизу еще видна была грань Белой Волны, перевал с желтыми пятнами палаток, а прямо под ногами — белая поверхность плато, взрыхленная кое-где гигантскими разрывами трещин.
Вскоре и эту картину заволокло туманом. Стало ужасно холодно. Рубинек давно уже укрылся в японской палатке, Юзек забился в «турню». Нам тоже пришлось заняться установкой палатки.
Некоторое время мы с Весеком расхаживали, подыскивая подходящее место, и наконец выбрали точку на склоне, чуть повыше японской палатки.