Но если вернуться к Советскому Союзу, то в 1942 году было не только неясно, что ждет его в военном плане, но было и неясно, продержится ли советский режим до конца войны или он будет сменен некой новой политической системой. Правда, они отстояли Москву, и Ленинград все еще, несмотря на постоянные атаки немцев и финнов, оборонялся. Но мы тогда и не знали, что финны участвуют в войне, только стараясь вернуть себе утраченные территории, и наотрез отказались участвовать в атаках на Ленинград.[66] С другой стороны, Советский Союз практически лишился 50 процентов своей промышленности — все важнейшие промышленные области на юге страны были заняты немцами.
В то время немцы пробивались на Кавказ, т. е. к главнейшему району советской нефтедобычи. Отсюда получалось, что, если немцы займут Кавказ, главной ареной войны станет Иран, Турция и Сирия. Этого как раз и опасались англичане, и именно этим был вызван демарш Черчилля, в результате которого формировавшаяся на советской территории польская армия под командованием генерала Андерса получила разрешение передислоцироваться на Ближний Восток, т. е. войти в сферу английского оперативного командования.
Однажды я встретил в посольстве на мессе, отправляемой виленским иезуитом ксендзом Кухарским, генерала Андерса и его начальника штаба генерала Шишко-Бохуша, только что приехавших с Ближнего Востока. Уже по их форме можно было понять, что они принадлежат к европейским колониальным войскам. Их вид оживил во мне наши козельские дискуссии о предназначении армии генерала Вейганда в Сирии. Мы тогда и представить себе не могли, что и сами сможем скоро там оказаться. Теперь, кажется, это становилось реальностью. И вновь мне вспомнились мои товарищи по плену, и вновь я задумался над их судьбой: где они, что с ними сталось?
Поводом наших дискуссий в Козельске стала одолженная комбригом Зарубиным профессору Комарницкому книга Черчилля о Первой мировой войне, в которой он писал, что существует вероятность переноса тяжести войны на Ближний Восток и на Балканы и что от исхода событий в этом регионе будет зависеть и исход войны. Это была любимая стратегическая идея Черчилля. Когда, уже позже, меня допрашивали в бутырской тюрьме, в кабинете с огромной картой Югославии, сплошь утыканной цветными флажками, мне вдруг пришло в голову, что именно на Балканах и может развалиться советско-немецкий союз. Я помнил еще со времени своей поездки в 1937 году в Кельн, Гамбург и Берлин, как много внимания уделялось немецкими плановиками экспансии на Ближний Восток. Ну а как ученик русской школы, я хорошо помнил об извечном стремлении Российской империи к «теплым морям», т. е. к Персидскому заливу.
И я решил, что если, как мне сказал посол Кот, мне потребуется ехать в распоряжение нашего лондонского правительства, я постараюсь как можно дольше задержаться на Ближнем Востоке — мне хотелось быть поближе к ключевым событиям войны. И это намерение вскоре осуществилось.
В конце 1942 года три министерства нашего лондонского правительства — министерство иностранных дел, министерство информации и министерство по делам конгресса — решили основать на Ближнем Востоке специальное исследовательское бюро. Я был назначен директором этого бюро с резиденцией в Иерусалиме.
Мне казалось вполне вероятным, что в случае немецкой оккупации Кавказа некоторые советские части вынуждены будут отступить в этот регион. Мне было интересно представить политические последствия этого отступления, любопытно было и представить себе, как НКВД будет выглядеть в эмиграции.
Собственно, не только военное положение Советского Союза было в 1942 году крайне тяжелым, не легче было и его внутреннее положение. Значительная часть населения голодала, сотни тысяч людей были привлечены к подневольному труду в лагерях; почти каждая семья имела там своих «представителей».[67] Воинским подразделениям, расквартированным внутри страны, не выдавалось оружие, кроме того количества, что необходимо для их тренировки. В результате тотальных чисток перед войной Сталин напрочь уничтожил весь цвет высшего советского военного командования, что, естественно, сильно повлияло на деятельность советских штабов и сильно ослабило советскую стратегическую мысль. После отступления Красной армии из Белоруссии и Украины ситуация вроде бы несколько уравновесилась, но не настолько, чтобы стать полностью необратимой. Все еще могло измениться, и не в лучшую для Советского Союза сторону.
66
По советско-германскому секретному протоколу от 23 августа 1939 года Финляндия попадала в сферу интересов СССР. Основываясь на поддержке Германии, 5 октября 1939 года СССР передал Финляндии следующие требования: обменять принадлежавшую финнам территорию на Карельском перешейке на советскую территорию в Карельской АССР и предоставить СССР право аренды полуострова Ханко. Дело в том, что Сталин таким путем старался отодвинуть границу от Ленинграда (она пролегала в 32 км, т. е. город был досягаем для тяжелой артиллерии), закрыть доступ к городу со стороны моря и обезопасить Мурманскую железную дорогу. Хотя в действительности со стороны Финляндии не было никакой угрозы, советские требования были переданы фактически в ультимативной форме. 13 ноября были прерваны советско-финские переговоры: финны не хотели отдавать Ханко в аренду и тем самым фактически попадать в зависимость от СССР. 28 ноября Советский Союз денонсировал советско-финский договор о ненападении, и 13 ноября советские войска начали военные действия. Кстати, именно советская агрессия против Финляндии послужила поводом для исключения 14 декабря 1939 года СССР из Лиги Наций. 12 марта 1940 года был подписан советско-финский мирный договор, по которому СССР получал Карельский перешеек, г. Выборг, Выборгский залив с островами, западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольм, Сортавала и Суоярви, ряд островов в Финском заливе, западные части полуостровов Рыбачий и Средний. Кроме того, СССР получил в аренду полуостров Ханко, где были созданы советские военно-морские, военно-воздушные базы и военные гарнизоны. Желание вернуть утраченные территории и было основным поводом вступления Финляндии в войну с СССР на стороне Германии. По мирному договору с Финляндией 1947 года советско-финской границей признавалась линия, предусмотренная договором от 1.1.1941; при этом Финляндия «подтвердила возвращение СССР области Петсамо (Печенга)». По этому же договору СССР получил в аренду территорию Порккала-Уд, где были созданы советские военные базы. Территории эти были возвращены Финляндии 28 октября 1955 года после подписания между СССР и Финляндией специального соглашения о выводе советских войск с этой территории и отказе от прав на ее использование.
67
Согласно не подлежавшему разглашению Плану развития народного хозяйства СССР на 1941 год (Приложение к постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 127 от 17 января 1941 года), захваченному фашистами в Смоленском обкоме ВКП(б) и ныне находящемуся в США, НКВД обеспечивал 50 % заготовок леса в важнейших лесодобывающих областях Советского Союза. По тому же плану предприятиями НКВД предусматривалось добыть только в районе Ухты 250 тысяч тонн нефти; заключенные производили 40 % союзной добычи хромитовой руды (150 тысяч тонн). О доле участия НКВД в экономической системе страны можно судить и по бюджетным ассигнованиям. Так, на 1941 год на нужды НКВД направлялось 6810 миллионов рублей, или 18 % бюджета, больше, чем на нужды любого другого наркомата. В своей книге «Принудительный труд и экономическое развитие» автор приводит следующие цифры распределения рабской рабочей силы в СССР в 1941 году:
на горношахтных работах………1,0 млн. человек,
поставка заключенных:
по договорам промышленности……1,0 млн. человек,
строительные работы…………3,5 млн. человек,
сооружение и обслуживание лагерей,
изготовление лагерного инвентаря……0,6 млн. человек,
лесоповал…………………0,4 млн. человек,
сельское хозяйство……………0,2 млн. человек.
(S. Swianiewicz. Forced Labour and Economic Development. London, 1965, p. 39.)
При этом следует учесть, что сведения эти далеко не полные, среди западных исследователей цифры общего числа заключенных в довоенном Советском Союзе колеблются от 4 до 10 миллионов.