Среди зеленых чайных плантаций виднеются белые двух-трехэтажные здания. Это чайные фабрики. Подъезжаю к одной из них. Служащий этой фабрики Даниэль Джеймс рассказывает о процессе обработки чая и попутно знакомит с фабрикой, которая была основана еще п 1892 году, то есть в эпоху английского колониального владычества. Сам Джеймс работает здесь с 1936 года. Он один из видных цейлонских специалистов по чаю. Для него производство чая — это не только профессия, но и любимое дело. Многие операции по обработке чая он выполняет с помощью выработанной годами привычки и интуиции. А это очень важно в таком тонком деле, где готовых рецептов и формул не существует.
— Качество чая теперь не то, что было лет двадцать назад, — говорит Джеймс. — Аромат чая ухудшился. А произошло это потому, что хозяева распорядились собирать с одного акра в два раза больше чая, чем раньше. Увеличение объема продукции без увеличения площадей повлияло на качество чая. Сказалось на его вкусовых качествах и применение химических удобрений…
— Зеленый чайный лист, — продолжает он, — доставляется с плантаций три раза в день. Листочки равномерно раскладываются на стеллажах. В цехе закрывают все окна и двери и пускают горячий воздух на три-четыре часа. Лист вялится, то есть лежит на стеллажах в общей сложности от десяти до шестнадцати часов в зависимости от погоды — сухая она или влажная. Эта чайная фабрика, как и плантации вокруг, принадлежит «Скотиш Ти энд Лэнде Компани».
Владения компании простираются на десятки миль.
Мой собеседник предлагает пройти в комнату главного администратора фабрики, где на стене висит карта Шри Ланки, на которой в самом сердце острова, между Канди и Хапутале, заштрихованы владения фирмы. Отдельные районы помечены большими буквами А, В, С и так далее. Все это на карте похоже на обозначение дислокации различных родов войск или дивизий. В верхнем правом углу карты перечислены все владения фирмы с указанием их высоты над уровнем моря — от этого зависит, какого качества чайный лист будет в том или ином районе.
— «Скотиш Ти» производит около одного миллиона трехсот тысяч фунтов чая в год, — поясняет Джеймс. — Восемьдесят процентов лучших сортов чая идет в Англию, остальная часть — на аукцион в Коломбо. Вот почему в Коломбо до сих пор говорят: если хотите купить лучший цейлонский чай, поезжайте в Лондон…
Джеймс показывает мне список совета директоров компании. Ни одной ланкийской фамилии! А вот и адрес штаб-квартиры компании: Эдинбург, площадь Шарлотты, 34. Да, далеко расположилось начальство… Жалобы плантационных рабочих на низкую оплату труда не дойдут. Но точные сводки о сборе чайного листа, прибыли от проданного на аукционе чая доходят отлично.
На чайных плантациях и на фабрике из рабочих выжимают все соки за небольшую плату. А если рабочий не справляется, его сразу же увольняют. В Шри Ланке много безработных, еще больше их на плантациях, где работают почти бесправные тамилы. Вот что говорил о положении рабочих иностранных плантаций президент ланкийского Демократического рабочего конгресса Л. Азиз, выступая на митинге в городе Матугаме.
С утра до вечера трудятся рабочие на плантациях за мизерную плату, а служащие компаний и подрядчики живут прекрасно. Между тем на плантациях в семьях рабочих из каждой тысячи детей сто десять умирают, не прожив года. А смертность среди взрослых выше, чем среди остального населения Шри Ланки.
Недавно, после демонстрации документальных фильмов, снятых английскими кинематографистами, невыносимое положение рабочих чайных плантаций Шри Ланки стало известно широкой общественности Англии. Именно на жестокой эксплуатации плантационных рабочих-тамилов английские монополии наживали огромные барыши. Так, от реализации цейлонского чая компания «Брук Бонд» ежегодно получала прибыли в сумме 15 миллионов фунтов стерлингов, или 225 миллионов цейлонских рупий. Интересен такой случай. По возвращении в Москву из Коломбо три года назад мы сделали остановку в аэропорту Тегерана. В баре аэровокзала мы с одним знакомым ланкийцем заказали по чашечке чая. Спросили бармена, что за чай, откуда он, так как знали, что Иран не производит своего чая. Каково же было наше удивление, когда бармен ответил, что они заваривают только цейлонский чай. Чтобы рассеять наши сомнения, он принес банку из-под чая, на которой было написано: «Цейлонский чай. Экспортируется Англией». Мы молча переглянулись. Перед нами был наглядный пример действия механизма неоколониалистского ограбления, схема которого была до примитивности простая и старая: чай выращивают ланкийцы, а деньги плывут в сейфы лондонских банков.