– И всё? Больше ничего не надо?
– Через год повторишь, и можешь не беспокоиться о рассудке. Только не забывай пить каждый вечер. Хорошо? А за тобой я сама прослежу, молчун, – нехорошо взглянула на сына Ульяна.
– И как давно ты заметила? – скрестил руки на груди Дима.
– Как долго ты собирался молчать? – спросила Ульяна, обнажая ястребиную суть и представая перед племянницей в непривычном пугающем виде. – Мы о чем с тобой договаривались? Что ты от меня не скрываешь проблем со здоровьем.
– Могла хотя бы не втягивать в это её…
– Катюше будет полезно пропить курс вместе с тобой. Никто же не хочет стать шизофреником?
Под властным взглядом тети Катя поспешила допить чай. Слышать голоса постоянно в её планы не входило. Ей еще университет заканчивать.
– Рыжик, – обратилась к племяннице Ульяна, снова превращаясь в милую голубку, – переночуешь у нас, на случай если проявиться аллергия. У меня есть набор антигистаминных препаратов.
– У нас тоже есть…
– Просроченные? Светка в последний раз, когда аптечку обновляла?
– Ладно… я в ванную, – уклонилась от ответа Катя.
– Полотенца знаешь где, – кивнула Ульяна, переводя взгляд на Диму.
– Я по саду пройдусь, а то… после твоего чая голова болит.
– Угу, иди, молчун.
– Сама не лучше! Спину не лечишь! – огрызнулся Дима.
Когда послышался хлопок двери, Ульяна тихо прошептала:
– Моя спина болезнь временная…
***
Наутро следующего дня позвонил Игнат и сообщил, что через час приземлиться в страну, чем очень сильно обрадовал детей Ульяны. Ради встречи с отцом они отменили все планы.
– У них такие хорошие взаимоотношения, – со вздохом протянула Катя, сидя за столом вместе с Ульяной и следя за тем, как Дима, Кристина и Денис шумно собирались.
– Потому что видятся редко и мало, – флегматично надкусила бутерброд с вареной колбасой тётя.
– Это лучше, чем когда папаша живет через дорогу и знать не желает, словно у него нет старшей дочери.
– У Игната другое отношение к детям, Рыжик.
– А тётя Наташа Игната сутенером назвала! – мстительно насплетничала девушка.
– Собака лает, ветер носит, – доела бутерброд Ульяна.
– Тётя, это, конечно, не мое дело, но почему вы разошлись? У вас же было всё хорошо! Вам все завидовали!
– Мне так часто задавали этот вопрос, что мне хочется вилкой кому-нибудь в глаз пырнуть, – недобро нахмурилась Ульяна, запивая раздражение чаем. – Не все хорошие отношения длятся вечно.
– Вы не очень рады, что они едут к нему? – заметила Катя настроение тёти.
– Не рада, – призналась Ульяна. – Я не хочу, чтобы они общались.
– Но почему молчите и ничего не делаете?
– Кать, моих детей бесполезно настраивать против Игната. Его влияние намного сильнее моего. Скорее, они против меня ополчатся, чем против него. Он – святой, а я – грешница.
Катя грустно вздохнула. В этот самый момент Ульяна защелкнула на её запястье золотой браслет.
– Обалдеть! – отреагировала девушка, уставившись на искусно сделанный браслет.
– Саша сделал, – улыбнулась Уля. – Нравится?
– Еще бы… только он, наверное, дорого стоит…
– Пустяки.
– В честь чего? Вроде сегодня нет никакого праздника…
– Мы не поздравили тебя с успешным поступлением в университет… наверстываем упущенное.
– Спасибо…
– Это не всё… как ты относишься к татуировкам? – перешла на заговорщицки шепот Ульяна.
– Не знаю… наверное, положительно.
Ульяна протянула ей эскиз мудреной чёрной татуировки с розами.
– Если нравится, то могу сделать тебе её. Все инструменты у меня есть.
– Вы меня пугаете своими способностями…
***
На велодроме детей встречал темноволосый, высокий и стройный мужчина в черной просторной одежде. Волосы до плеча были сколоты сзади, на левой брови виднелся старый шрам, из мочки правого уха свисала серьга с кельтским крестом. Лицо и шею украшали чёрные линии татуировок.
– Папа! – повисла на шее Игната Кристина.
Отец похвалил шлем на голове Дениса. Кристину поддержал, когда она едва не свалилась, хвастаясь диадемой.
– Денис, стоит заменить твой шлем на нечто… более безопасное, – произнес Игнат с заметным акцентом.
– Боже, это чучело даже спит с ним! – наябедничала Кристина.
– Что может быть более безопасным, чем настоящий шлем викинга?! – поправил сползший на глаза шлем мальчик.
– Не для окружающих, – не согласился Игнат. – Ты запросто можешь кого-нибудь поранить всеми этими… шипами… рогами.
Денис на мгновение задумался и согласился с доводами отца заменить один шлем на другой, подходящий для велодрома.
Семейство вышло кататься на роликовых коньках. Игнат придерживал Кристину за руку, пока мальчишки наворачивали вокруг них круги.
– Тебя можно поздравить? – поравнялся с Димой Игнат, отпуская завизжавшую Кристину в свободное плавание под хохот Дениса.
– Меня пригласили на Олимпиаду! – похвастался Дима и сразу же пожаловался: – Блин, после соревнований мама снова устроила семейные посиделки. Нафига?
–У женщин своя логика, не пытайся её понять – это невозможно, – засмеялся Игнат. – И много кто пришел?
– Саша и бабушка. Саша никогда не пропустит пожрать на халяву, а бабушка просто не может не прочитать маме очередную нотацию.
– Нотацию?
– Она ей простить вашего развода не может, – пояснил Дима.
– О, не думал, что теща будет по мне скучать. Когда мы с ней познакомились, первое что она сказала: «В каком лесу Уля эту страхолюдину нашла?»
– Да ладно!
Игнат провел по линиям татуировок:
– Я для тещи был слишком экзотичен.
– Еще бабушка не теряет надежды свести маму с Сашей.
Игнат споткнулся и едва не пропахал носом дорожку.
– Да что не так? У тебя реакция как у мамы!
– Понимаешь, – выровнялся отец, – для меня это…. это как вопрос: «Почему Ульяна не выйдет замуж за родного… брата?»
– Он же ей не брат!
Игнат что-то хотел сказать, но передумал:
– Что ты думаешь о том, чтобы провести зимние каникулы со мной в Японии?
– Положительно! – широко улыбнулся Дима и сразу сконфужено добавил: – Только вряд ли мама обрадуется.
– Ты не говорил, что она против нашего общения, – поправил защитные перчатки Игнат.
– Так и говорить нечего. Она никогда ничего не говорит плохого про тебя, – замялся Дима. – Но… это прозвучит странно, но недавно… я начал чувствовать её истинные эмоции за фальшивой улыбкой. Вот она говорит, а мне как будто транслируются её эмоции. Только не говори, как Саша, что я слишком много смотрю битву экстрасенсов!
– Нет, я этого не скажу. Я тебе верю. И очень рад, что у вас с мамой… такая сильная связь. Для меня это добрый знак.
– Пап, а почему ты никогда не рассказываешь о своей жизни во Франции?
Игнат посмотрел на сына так, словно Дима спросил о чем-то недопустимом.
– Ты раньше никогда не спрашивал…
– Теперь спрашиваю, мне интересно.
– Я… Спроси у мамы. Она сможет ответить, если захочет.
– Пап, мне пятнадцать лет, а от меня по-прежнему всё скрывают, как от маленького. Говорите недомолвками, что ты, что мама. Нечестно. Что такого случится, если ты расскажешь пару историй о французских друзьях?
Игнат надолго замолчал.
– Я с момента твоего рождения мечтаю тебе все рассказать о том, кто я, кто твоя мать и…кто ты.
– Почему не расскажешь? Что мешает?
– На меня наложено могущественное заклятие, – непонятно было шутил или серьезно говорил Игнат.
– Заклятие называется: «Ульяна голову откусит»?
Игнат захохотал:
– Поверь мне, много лет назад она могла не только голову откусить, но и съесть целиком.
– И, кстати, ты никогда не возил нас во Францию! Может, вместо Японии съездим во Францию?
– Не могу…
– Но почему?!