Меня настолько переполняло чувство ответственности и интереса к порученной работе, что я до полуночи пропадал на стройке и за чертежной доской. Почти ежедневно приходилось выезжать в Артемовский для участия во взаимоувязке всех частей проекта и внесения на ходу неизбежных поправок и изменений. Мой сон сократился до пяти-шести часов. Я вскакивал, преодолевая сильное желание продолжать сон. Быстро умывался, проглатывал на ходу завтрак и мчался на вагранку или на полустанок к первому поезду. Общаясь с опытными инженерами и сельскими строителями-практиками, я с жадностью проглатывал каждое высказывание, которое могло пополнить пока еще скудный объем знаний в области проектирования и строительства. Все это прочно оседало в моей цепкой памяти. Появилось больше уверенности в аргументации при отстаивании своей позиции по тем или иным вопросам. К величайшему огорчению, мой первый опытный наставник и консультант Геннадий Савельев был отозван в Свердловск. Поэтому мне пришлось полностью переключиться на нормативно-справочные источники и техническую литературу.
Цех был запущен в эксплуатацию через шесть месяцев от начала земляных работ. Три бригады сменяли друг друга по скользящему графику в условиях жестоких морозов, злых ветров, обильных снегопадов. Бригады состояли из местных умельцев, деды и прадеды которых в далеком прошлом переселились из различных губерний. Возглавлял бригады прораб по имени Вагиф: опытный строитель и единственный, имеющий среднее техническое образование. Общее дело нас очень сблизило, несмотря на значительную разницу в возрасте. Он по-доброму меня подначивал, вспоминая сказочные изречения Бажова: «Что, Данила-мастер, выходит твоя архитектурная чаша?» Я в унисон ему отвечал: «Что, кудесник Вагиф, быстро ты слепил эту чашу?»
Питались они артелью. Однажды на строительной площадке появилась молодая доярка из местного колхоза со странным именем Клуша. Она рассорилась с председателем, и он отстранил ее от работы. Вагиф в шутку спросил:
– А почему одна пришла, без коровы?
Клуша, видимо, не очень разбиралась в шутках и серьезно ответила:
– Если бы я знала, привела бы собственную корову.
Вагиф в той же шутливой форме сказал:
– Это поправимо. Только боюсь, что она нас всех забодает.
Клуша опять не поняла шутку и в том же серьезном тоне ответила:
– Нет, не забодает. Она у меня очень смирная.
На этом диалог закончился. Вагиф деловито предложил ей стать поварихой и обслуживать всю артель из трех бригад. Первую смену она кормит, вторая и третья смены сами разогревают то, что приготовлено ее умелыми руками. В заключение Вагиф резюмировал:
– Если ты согласна, завтра с утра ждем тебя. Только не вздумай корову приводить. Пусть стоит в стойле и жует сено, чтобы молока было побольше. Вот его приноси. Мы сбросимся все тебе на зарплату и дополнительно на молоко. Кстати, того гляди – может быть, среди нас, добрых молодцев, жениха себе подберешь.
Клуша ответила все так же серьезно:
– Согласна на ваши условия. Готова быть поварихой и поить вас парным молоком. А если кому из холостых понравлюсь и он мне тоже, буду верной женой.
Я примкнул к коллективной харчевне на равных условиях. Моя стабильная на период строительства цеха зарплата позволяла это. Большую ее часть я отдавал маме в общий семейный бюджет. Оставшиеся деньги тратил в основном на покупку книг по архитектуре и строительству. Во время частых выездов в Артемовский не забывал привезти уральские сладости для сестренки. Иногда успевал заскочить на городской базар, где приобретал у местных бабушек теплые носки, рукавицы и другие нужные вещи для родителей. Я видел, как трогало их проявление внимания и заботы от неуправляемого шалопая в недалеком прошлом. С отцом за короткий период совместного пребывания на Урале установились совершенно новые отношения, основанные на мужских, глубоких и немногословных, чувствах и полном взаимопонимании.
Тем временем зима медленно и неохотно сдавала свои позиции. Солнце все чаще разрывало серую плотную пелену облаков и из образовавшихся голубых окошек нежно обволакивало своим теплом истосковавшихся людей. Наступил долгожданный день завершения строительства и ввода в эксплуатацию цеха. По установившейся традиции был проведен митинг с выступлениями директора, партийного и профсоюзного лидеров. Директор перерезал красную ленточку, и вся людская масса хлынула внутрь цеха. Даже солнце решило поучаствовать в этом торжественном событии. Оно щедро запустило через окна в наружных стенах и светоаэрационный прямоугольный фонарь среднего пролета яркие слепящие лучи. Не верилось, что совсем недавно на месте цеха был бугристый замусоренный пустырь.