— Я и не ломаю, — сказал Лангонь, — но не люблю покер.
Я оставил их размышлять и присоединился к Берте, беседовавшей с Эвелиной за маленьким столиком.
— Сядь, — сказала Берта. — Нам с Эвелиной надо снова быть вместе. Я хочу предложить Эвелине место на фабрике. Она больше не может так жить. Отец, конечно, ей не оставил ничего. Квартирка ее заложена. О, я в курсе дела! Предположим, что она получит за нее двести тысяч франков, а что потом?..
— На твоей фабрике. — Эвелина зло взглянула на Берту. — Ты уверена, что сохранишь ее? Тебя же предупредили: «Он упадет». Если он упадет, то…
Берта сжала мне руку.
— Заставь ее замолчать, — прошептала она.
Мать, дочь, любовник между двумя своими любовницами — это тоже была ужасная партия в покер. К счастью, к нам подошел Дебель.
— Очень тягостно ждать, — сказал он. — У вас нет желания подняться наверх? Я хочу встать на середине трассы. Мне показали место, откуда далеко видно, сверху донизу.
Обрадовавшись представившейся возможности убежать от назревающей ссоры, я поспешно поднялся.
— Я пойду с вами.
В этом месте мои воспоминания застилаются туманом. Холод проникал через куртку. Подниматься было тяжело, подъем все не кончался, и тихий внутренний голос повторял мне: «Тебе это все не по возрасту, старина, совсем не по возрасту». Я рассеянно слушал Дебеля.
— Если кто–нибудь из нас, — говорил он, — начнет избавляться от акций, все полетит вверх дном. К несчастью, у меня самого большой пакет. Донимаете, Бланкар, на месте Берты Комбаз я бы все немедленно продал, не дожидаясь закулисных маневров. Бедняжку обложили со всех сторон.
Я, с суеверным страхом, больше думал об Эвелине. С монахом или без, несчастье было написано ей на роду.
— Предположим, — сказал я, остановившись перевести дух, — что Деррьен упадет. Ничто не помешает ему вскоре повторить спуск. Создается впечатление, что для Берты и ее дочери единственная неудача означает конец испытаний, это смешно.
— Конечно, — согласился Дебель, — но подумайте о контррекламе. Вспомните, например, все неприятности, случившиеся с ракетой Ариан. Согласен, это не одно и то же. Но в случае с «велос» существует дополнительная опасность. Кто–то знает и повсюду говорит, что лыжи приговорены. Вот в чем драма.
До самого наблюдательного поста я сохранял молчание. Вокруг нас раздавались голоса. Оказалось, народу значительно больше, чем предполагали. Легкий туман затушевал верхушки сосен, но видимость была хорошей, особенно на верху трассы. Эвелина была права, спуск напоминал желоб для саней, который извивался среди деревьев, белый от опасно поблескивающего снега. Дебель посмотрел на часы.
— Без пяти одиннадцать. Начало через пять минут. Деррьен сказал, что стартует ровно в одиннадцать. Когда будет проходить мимо нас, он уже наберет полную скорость. Я вам сказал, что заказал обед? Надо отметить успех. Внимание!
Дебель начал отсчет и закричал:
— Гоп! Он пошел.
Мы оба подались вперед, пытаясь услышать звук лыж, скользящих по снегу. У меня замерзли руки и ноги, а сам я весь взмок под шерстяным бельем.
— Да, — сказал Дебель, — он запаздывает. Что же там такое…
И вновь тишина. Одиннадцать пять… Одиннадцать десять… Дебель выпрямился.
— Несомненно, и на этот раз…
Он не закончил фразу и, даже не посмотрев, следую ли я за ним, начал спускаться.
— Подождите, — сказал я. — В последний момент могло случиться что–нибудь непредвиденное.
Дебель пожал плечами.
— Полноте, все, чего мы можем сейчас желать, это чтобы он не разбился.
Мы одними из последних подошли к отелю. По волнению собравшейся там толпы можно было издали догадаться о несчастном случае. Когда Берта, мертвенно–бледная, какая–то съежившаяся, заметила меня, она сказала только два слова:
— Все кончено.
Глава 10
Поль, не сердись, но я буду краток. Каждая деталь доставляет мне боль, и слишком много образов роится в моей голове. Ты же знаешь не хуже меня, как все происходит в подобных случаях: суматоха, вспышки блицев, выкрики, все это безнравственное кишение вокруг несчастного случая. Я крикнул: «Где он?» — и не разобрал, что мне ответила Берта. Журналист, обвешанный аппаратурой, показал мне на бар, куда уже сумел проникнуть Дебель. Я повел туда Берту, но у стойки портье она высвободилась, сказав:
— Я поднимусь в свой номер. От всего этого я совсем заболела.