Блейка увели. Он не сопротивлялся, он был сломлен. Я вышел из участка, меня ослепляли вспышки, в уши летели вопросы, на которые я не отвечал. В толпе я видел Лоусона. Он кивнул мне, его лицо было торжествующим и испуганным одновременно.
***
Я пробился к своей машине и уехал, оставив позади этот ад. Я понимал, что теперь Эллис и Кроу точно будут меня убивать. Им терять было нечего.
Я Эдгарсу из таксофона. Банкир должен был бежать, искать защиты у властей, пока не стало слишком поздно.
Но было уже поздно.
Когда я проезжал мимо банка, я увидел скопление машин и людей. Я остановился. По городу уже ползли слухи, шепотом передаваемые из уст в уста: «Банкир Эдгарс... найден в своем кабинете... застрелился...»
Я вышел из машины, подошел к кордону полиции. Мимо меня пронесли на носилках тело, накрытое простыней. Из-под нее свешивалась рука в дорогом манжете. И на запястье — те самые золотые «Patek Philippe».
Это была работа Эллиса. Аккуратная, быстрая, без свидетелей. Очевидное «самоубийство». Он начал зачистку.
Я стоял и смотрел, как увозят тело, и во мне кипела ярость. Холодная, беспощадная ярость. Он убивал без разбора, защищая свою империю лжи. Как волк, защищающий свою шкуру. И я поклялся, что эту шкуру я прибью у себя над камином. Шутка, у меня нет камина.
Последнее убежище
Адреналин еще пенился в крови, но во рту был горький, как желчь привкус. Я смотрел, как увозят тело Эдгарса, и понимал — игра перешла в финальную, смертельную стадию. Эллис не просто защищался. Он проводил зачистку. И я был следующим в списке. Но прежде чем он добрался до меня, я должен был попытаться спасти тех, кого еще можно было спасти. Если, конечно, не опоздал.
Я рванул к складам Торреса. Его грузовики, обычно загромождавшие двор, были его жизненной артерией. Если они на месте — у него еще есть шанс сбежать. Если нет...
Двор «Торрес Грузоперевозок» был пуст. Мертвенно пуст. Ворота распахнуты настежь. Ни грузовиков, ни людей. Только ветер гонял по бетону клочья бумаги и крутил пыльные вихри. Я вышел из машины, пистолет наготове, и зашел в открытый офис. Стеллажи с бумагами были пусты, ящики выдвинуты, их содержимое разбросано по полу. В унитазе – пепел от сожженных бумаг. Пахло страхом и спешкой.
Торрес сбежал. Умный малый. Он понял, что признание не купит ему прощения, а только поставит первым в очередь на смерть. Он исчез, и, черт возьми, я не мог его винить.
Оставался Донован. Последний, кто видел Лоретту живой, кто знал, что гнетет ее душу. Он был слаб, труслив, запутан в паутине чужих грехов и своих собственных. Но он что-то знал. Я чувствовал это нутром.
***
Церковь Святого Иуды в сумерках выглядела еще мрачнее, чем днем. Она возвышалась темным силуэтом на фоне багровеющего неба, словно гигантская гробница. Я толкнул тяжелую дубовую дверь, и она с скрипом поддалась.
Внутри было почти темно. Горели лишь несколько свечей у алтаря, их трепещущие огоньки отбрасывали прыгающие тени на стены. Отец Донован стоял на коленях перед распятием, его спина была напряжена, пальцы сцепились в безумной молитве. Он не обернулся на мой вход, но его плечи вздрогнули — он знал, что это я.
— Уходи, Келлер, — его голос был безжизненным, скрежещущим шепотом, разносящимся под сводами. — Ты приносишь с собой смерть.
— Она уже здесь, отец, — я остановился в нескольких шагах от него. — Она была здесь давно. Вы просто закрывали на нее глаза.
Он медленно обернулся. В глазах его был животный, нечеловеческий страх. Не просто испуг, а глубинный, парализующий ужас загнанного зверя, который знает, что ловушка уже захлопнулась.
— Они убьют нас всех! Ты начал эту войну, а теперь мы все будем платить! Ты, я, все! — он закричал, и его голос сорвался на истеричный визг.
— Кто «они», Донован? — я сделал шаг вперед. — Эллис? Кроу? Кто убил Лоретту?
— Я ничего не знаю! — он затряс головой, закрывая лицо руками. — Оставь меня в покое!
— Вы знали о Джейн. Хейл рассказал вам на исповеди, да? И вы молчали. Вы молчали, пока другую женщину убили за то, что она хотела правды.
Он смотрел на меня, и по его лицу текли слезы, оставляя блестящие дорожки на щеках.
— Тайна исповеди... — начал он слабо.
— К черту тайну исповеди! — мой голос грохнул, как выстрел, отразившимся эхом в пустом нефе. — Лоретта пришла к вам за советом! Она доверила вам свой страх и подозрения! И вы предали ее! Вы сказали им!
— Я не хотел! — завопил он. — Я испугался! Она говорила о таких вещах... о таких глубинных грехах... я понял, что это касается... ее. Эвелин. И его. Эллиса. Я думал, если предупредить Хейла, он уговорит ее молчать... я не знал, что они...
Он рыдал, его тело сотрясали конвульсии. Он был на грани. Я видел, что он знает имя убийцы. Оно было у него на языке, но страх душил его.