— Старый склад... — наконец прошептал Эрик. — Наши старые склады, на реке. Отец... отец когда-то хранил там свои первые партии стройматериалов. Они заброшены лет десять. Хейл... Хейл иногда использовал один из них. Для своих... делишек. Говорил, что там тихо и никто не мешает. Думаю, он мог там спрятаться. Я тоже приеду туда.
Он дал мне приблизительные указания. Я бросил трубку и рванул к реке.
Заброшенные склады представляли собой длинные, низкие здания из потемневшего от времени дерева, полусгнившие и провалившиеся кое-где внутрь. Пахло влажностью, плесенью и речной гнилью. Я припарковался в кустах в полумиле от места и пошел пешком, с «Браунингом» наготове.
Подобраться было нетрудно — разруха и запустение обеспечивали хорошее укрытие. Я нашел тот склад, который описал Эрик. Дверь была приоткрыта. Я заглянул внутрь.
В полумраке, в лучах пыльного света, пробивавшегося через щели в крыше, я увидел его. Доктор Хейл. Он сидел на ящике, прислонившись к груде старых мешков. Его дорогой костюм был порван и испачкан, лицо покрыто ссадинами и кровоподтеками. Он был привязан к ящику, его голова бессильно свисала на грудь. Но он был жив. Его грудь медленно поднималась и опускалась.
— Хейл! — я бросился к нему, озираясь по сторонам. Склад казался пустым.
Он застонал, приоткрыл один заплывший глаз.
— Кел...лер? — его голос был хриплым, едва слышным. — Это... ты?
— Кто это сделал? Эллис? — я начал развязывать веревки.
— Она... — прошептал он. — Эвелин... Она сказала, что поможет... спрячет... а потом пришел он... Избил... хотел узнать, где... фотография... Я не знаю... я не знаю...
- Доктор Хейл, кто вас так избил, Эрик вбежал на склад.
Хейл был в полубреду, напуган до полусмерти. Но он подтвердил самое главное — Эвелин была здесь. Она попыталась его спрятать, а потом, вероятно, решила, что мертвый свидетель надежнее, и вызвала Эллиса.
Внезапно на складе включился свет. Громкий щелчок выключателя, и несколько мощных прожекторов, видимо, подключенных к генератору, ослепили меня. Я зажмурился, выхватывая пистолет.
Из-за груды ящиков вышла Эвелин Кроу. Она была по-прежнему безупречно одета, но на ее лице не было и следа прежней холодной уверенности. Теперь это было лицо загнанной, отчаявшейся женщины, готовой на все.
— Я знала, что ты приведешь его сюда, Эрик, — сказала она, но смотрела на меня. — Я чувствовала, что твое глупое, сентиментальное сердце не выдержит. — Она обернулась вглубь склада. — Артур? Покончим с этим. Навсегда.
Из тени вышел Эллис. В руках у него был тот самый пистолет с глушителем. Его лицо было каменной маской. Он смотрел на меня, и в его глазах не было ни злобы, ни ненависти — лишь холодное, профессиональное удовлетворение от хорошо сделанной работы. Он поднял пистолет. Целился в Хейла.
Я замер. Я не мог выстрелить первым. У меня не было законных полномочий убивать для защиты жизни постороннего, только для защиты своей собственной жизни. Но ствол моего «браунинга» неуклонно следил за фигурой Эллиса. Эллис быстро взглянул на меня и ухмыльнулся. Профессионалы пока негласно договорились не убивать друг друга.
И в этот момент раздался резкий, металлический голос через громкоговоритель:
— Полиция! Брось оружие! Руки за голову!
Эллис вздрогнул, его глаза на мгновение отвлеклись от меня. Он повернул голову на звук. В проеме двери, в свете прожекторов, стояли фигуры в бронежилетах. Капитан Макдональд. И спецназ.
И тогда Эллис, видя, что игра проиграна, что медвежий капкан поймал его за ногу, совершил то, чего никто не ожидал. Его лицо исказилось нечеловеческой яростью. Не на полицию, не на меня. Он резко развернулся к Эвелин Кроу. Его палец нажал на спусковой крючок. В этот момент он произнес нецензурное слово и явно хотел, чтобы она его услышала. По иронии судьбы, это спасло ей жизнь.
— Ты... — успела выдохнуть она, и в ее глазах мелькнуло непонимание и ужас.
Выстрел снайпера. Не из пистолета Эллиса. Снаружи. Пуля, выпущенная с крыши соседнего склада, попала Эллису точно в голову. Его голова дернулась, кровавый туман брызнул на ближайшие ящики. Он замертво рухнул на цементный пол, его пистолет отлетел в сторону с глухим лязгом.
Тишина. Гулкая, оглушительная тишина, нарушаемая лишь треском полицейской рации и тяжелым дыханием Хейла.
Эвелин Кроу стояла неподвижно, в ступоре, глядя на тело человека, который был ее палачом, защитником и, возможно, единственной любовью всей ее жизни.
Старший офицер подошел к ней.
— Эвелин Кроу, вы арестованы за соучастие в убийстве Лоретты Мэйсон, — его голос был твердым и безразличным. — Вы имеете право хранить молчание...
Ее руки механически сложили за спину, на нее надели наручники. Ее увели, не сопротивляющуюся, с пустым, ничего не выражающим взглядом.