Тьюри знал, что эта мысль таилась в его мозгу еще до его отъезда из Торонто, ибо положил в чемодан последнее письмо Телмы с фотографией Рони. Он сделал это потихоньку, ничего не сказав Нэнси, и вот теперь достал письмо, перечитал его и понял, что намерение отыскать Телму возникло у него сразу же, как зашла речь о поездке в Калифорнию. Тьюри не отдавал себе отчета, почему собирался это сделать: то ли из любопытства, то ли во имя старой дружбы, то ли просто хотел убедиться, что у нее все в порядке.
Перечитал письмо дважды, отыскивая, за что бы зацепиться. Потом взял туристические справочники Американской автомобильной ассоциации, карту Южной Калифорнии и блокнот многократного использования для заметок.
Чарли. Фамилия неизвестна. Род занятий — не установлено. Ловец женщин, насколько я понимаю, — мрачно подумал Тьюри. Возраст — вдовец со взрослыми детьми, стало быть, лет сорок пять-пятьдесят. Может, и больше, но это маловероятно, если судить по влюбленности Телмы. Другие сведения: владелец дома в Санта-Монике и кусачей собаки, иногда бывает на пляже Малибу.
Тьюри сверился по карте и по справочникам. Пляж Малибу тянется на много миль, а расположенный к югу от него город Санта-Моника имеет население свыше семидесяти одной тысячи человек. Шанс отыскать мужчину средних лет по имени Чарли, владельца дома и кусачей собаки был ничтожно мал.
Значит, от письма мало проку в поисках. Оставалась фотография мальчика, Ронни. Она была ясной и четкой, серьезное лицо ребенка вполне позволяло опознать его. Видно, снимал кто-то более искушенный в вопросах фотографии, чем Телма. Возможно, Чарли. Может, Чарли увлекается фотографией. Едва ли это помогало сузить круг поисков — любителей фотографии в Калифорнии не меньше, чем крашеных блондинок.
Однако, разглядывая фотографию, Тьюри почувствовал, как в нем нарастает возбуждение, потому что в голову ему пришла мысль, которая пробилась сквозь все наслоения и обрела отчетливость.
«Смышленый мальчуган, — подумал он. — Выглядит крепким и здоровым. Телма, видимо, следит за ним ястребиным оком и водит к врачу по крайней мере раз в месяц. И не к какому-нибудь старенькому местному врачу, а к специалисту. К педиатру. Да, конечно, педиатры. Все так просто, почему это сразу не пришло мне в голову? К черту Чарли, кому он нужен?»
Тьюри снова заглянул в туристический справочник — Санта-Барбара, население около пятидесяти тысяч жителей, — затем взял местную телефонную книгу. На пожелтевших страницах в разделе «Терапевты и хирурги» он нашел восемь педиатров. Если в Санта-Монике такое же соотношение, то там какая-нибудь дюжина педиатров.
Дюжина педиатров и фотография маленького мальчика. Если повезет, этого может оказаться достаточно.
Тьюри узнал по телефону расписание идущих на юг автобусов, написал бодрое письмо Нэнси, сообщив план действий, поставил будильник на пять утра и лег спать.
В ту ночь он увидел во сне Телму, она шла по широкому безлюдному пляжу, ее длинные светлые волосы развевались на ветру. Внезапно из-за валуна вышел мужчина с маленькой собачкой. Он указал рукой на море, Телма повернулась и медленно, но неуклонно пошла в воду и шла, пока волны не накрыли ее с головой. Мужчина засмеялся, маленькая собачка залаяла, а воздух зазвенел от пронзительных криков чаек и свиста крыльев бакланов.
Тьюри проснулся от звона будильника и звона в глубине его сознания.
Было темно, в комнату врывался холодный сырой воздух, напоенный запахом цветущих лимонных деревьев. Тьюри встал и закрыл окно. Сладкий запах дурманил. Как запах цветов на похоронах. Он подумал о Телме, тонущей в море, о ее последнем письме, написанном в непривычном стиле и изменившимся почерком, что Нэнси объяснила, заявив, будто почерк меняется в зависимости от настроения, а Телма, дескать, писала письмо, будучи на седьмом небе от счастья.
Возможно, даже не она написала это письмо. Может, ее нет в живых, а этот самый Чарли сам написал и отправил это письмо, чтобы успокоить друзей Телмы и в то же время удержать их от попыток найти ее.
А как же мальчик, Ронни? Может, и он?..
— Нет — вслух сказал Тьюри. — Нет. Это все лимонный дурман. Я от него задыхаюсь. С ребенком все в порядке.
Это все лимонный дурман. — С ребенком все в полном порядке, — повторил он, будто кто-то ему возражал.