— Но теперь он у тебя есть. Он снова кивнул:
— Да. — Его взгляд следил за медленным движением пальца вокруг ее губ, потом он посмотрел ей прямо в глаза. — Сначала я думал, что хочу затащить тебя в свою постель.
Прямота его ответа заставила ее покраснеть. Она ударила его по руке.
— Скорее ад покроется льдом, чем это случится, — сказала она резко.
Брови Алекса приподнялись.
— Не спеши говорить то, о чем, возможно, здорово пожалеешь.
Уитни бросила на него уничтожающий взгляд.
— Нет, даже если я перестану тебя так сильно презирать, — прошептала она.
Он злорадно ухмыльнулся.
— Фигурально выражаясь, мне тебя не видать никогда. Но ведь я не из галантных кавалеров, если помнишь. Там, откуда я вышел, галантность — для сосунков.
— Если ты и в самом деле думаешь, что я буду спать с тобой просто для того, чтобы… если ты думаешь, что мой отец согласится на это…
Алекс тихо рассмеялся.
— Я не собираюсь спрашивать его разрешения, Уитни.
— Если бы он только предполагав… если бы он подумал…
Его рука скользнула к ее затылку.
— Ты ошибаешься, дорогая. — Он передвинулся, и неожиданно они оказались друг от друга на расстоянии вздоха. — Это никоим образом не касается Дж. Т. Тернера или, черт побери, займа, который ему нужен. Это между мной и тобой, Уитни. Это старый должок, и настало время уладить дело.
Он сделал быстрое движение и пригвоздил ее к сиденью прежде, чем она успела его остановить.
— Нет, — застонала она, извиваясь под ним. Но его рот уже накрыл ее губы. Его поцелуй был грубым, холодным, но она молча вытерпела его. Алекс отодвинулся и заглянул ей в лицо.
— Ответь мне, черт возьми!
— Я ненавижу тебя, — прошептала она. Он схватил ее за плечи и потряс.
— Ты слышишь меня? Я сказал: поцелуй меня!
— Нет! — Глаза ее наполнились слезами. — Нет, не буду. Есть же предел тому, что ты вправе требовать от людей.
Он нахмурился.
— Я помню время, когда ты жаждала моих объятий, — сказал он. — Я помню, вкус твоего тела был сладок, как запретный плод.
— Не надо, — прошептала она. — Я прошу тебя, не надо.
Алекс взял ее лицо в ладони.
— Скажи мне, что и ты это помнишь, — сказал он тихо.
— Нет, — Уитни отрицательно мотала головой, — не помню.
Он наклонился и поцеловал ее, нежно касаясь ее губ.
— Твои глаза как сапфиры, — прошептал он, и неожиданно слезы ушли, и она уступила.
— Алекс, — выдохнула она, и ее губы раскрылись ему навстречу.
Он издал стон, когда она положила руки ему на грудь.
— Да, — пробормотал он, — да, так. Дай мне вкусить тебя. Позволь…
Она тихо застонала, когда его рука нежно коснулась ее, очерчивая контур ее шеи, изгиб плеча, высокую линию груди.
— Скажи мне, что ты хочешь меня, — сказал он. — Дай мне услышать, как ты это скажешь.
— Алекс…
Его пальцы слегка касались ее груди, бутона набухшего соска, и она застонала и подняла руки навстречу ему, крепко обняв его за шею.
— Скажи мне, что хочешь меня так, как я хочу тебя.
Он снял ее руку со своей шеи и опустил ее между ними так, чтобы она смогла почувствовать силу его возбуждения.
— Вот что ты со мной делаешь, — сказал он хриплым шепотом. — Вот что ты всегда со мной делала.
— Нет, — она закрыла глаза и отрицательно помотала головой, — нет.
Он поднял ее руку, поцеловал ладонь, а потом прижал к своей щеке.
— Да, — повторил он, сжал ее в объятиях и поцеловал снова. Казалось, прошла целая вечность, когда он наконец поднял голову и нежно отодвинул ее от себя. — Посмотри на меня, — прошептал он. Ее глаза медленно открылись, и она смотрела на его лицо, напряженное и искаженное от желания.
— Я был в постели со многими женщинами за последние девять лет, Уитни. — Она съежилась и отвернулась, но он взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в лицо. — Дай мне закончить, — сказал он грубо и выдохнул. — Со множеством женщин. Но ни одна из них не заставила меня забыть, как сильно я хочу тебя.
— Мне следует считать, что это очень лестно? Он мягко засмеялся и легко провел большим пальцем по ее нижней губе.
— Не говори мне, что ты никогда не думала о том, что могло быть между нами.
В голове у нее все поплыло. Конечно, она думала об этом день за днем, ночь за ночью, год за годом. Но она не скажет ему об этом.
— Нет, — сказала она. — Никогда. — Ложь была горькой на вкус. Но он это заслужил. Почему он так поступает? Почему?
Глаза его потемнели.
— Я тебе не верю.
— Мне все равно, веришь ты мне или нет. Я была занята. Мой бизнес…
— У тебя был мужчина?
— Разве твои ищейки не разнюхали это? — удивилась она, оттягивая время.
Он нахмурился.
— Я хочу услышать от тебя.
Она понимала, о чем он спрашивает: не о том, был ли у нее кто-нибудь, а о том, не вызвал ли кто-то такого же полета чувств, какой он вызывал в ней девять долгих лет назад.
Нет, такого человека не было. Только объятия Алекса давали ей почувствовать этот горячий, все сметающий прилив желания, эту сладостную готовность завоевывать и быть завоеванной одновременно. Его рука сильнее сжала ее подбородок, и она посмотрела на него. Глаза его смотрели прямо на нее, взгляд был яростным и властным.
— Ответь мне, — потребовал он. — Были другие? Волна паники захлестнула ее. «Господи! Какую силу он обретет, если узнает правду!»
— Да, — солгала она. — Конечно, были. Неужели ты думал, что, расставшись с тобой, я ни с кем не смогу' быть вместе?