Молчат, переглядываются. Эко я завернула, ясно, что не поняли ни черта.
— Я говорю, уволили вас с занимаемых должностей как неблагонадежных.
Щурятся недобро. Ага, “неблагонадежных” не нравится. А мне вот на виду у толпы стоять не нравится, только меня никто не спрашивает! Ладно, друг мой ситный и товарищ верный прикрывает.
Ладно, была не была, может они цивилизованные звери, и меня не сожрут при свидетелях или Горыныча побоятся.
— Змей в ваших услугах не нуждается, охрана не нужна, платить не будет.
То ли зарычали, то ли затоптали, но перекидываться не стали. Выдохнула с облегчением, половину дела сделала. Теперь самое главное.
— По поводу закупок продуктов. На продукты цены запишем в новом договоре, сколько чего и по какой цене будем брать. Если согласны, то составляйте списки, кто что может предложить, и в какой срок. Другой работы не будет.
— А как же девицы? — Спрашивает какой-то дедок. — Кто их привозить будет?
— Девиц тоже не надо, этих на знаем, куда деть.
— А ежели разбегутся? Новых стало быть надо будет? — снова спрашивает дедок и с соседями переглядывается хитро.
Ага, у нас тут, кажись, саботаж намечается!
— А разбегутся, так Змей трижды перекрестится. Проверка показала, что от них одни убытки, и надо бы их восвояси отправить, да жалко дурех. Поэтому кто уйдет, тому скатертью дорога. А вам велено отчёты подготовить, кто кого сюда доставил и сколько за девицу кому уплатил. С расписками.
И вот тут как давай все орать! Тогда леший тоже вперед шагнул и обернулся. Волком. Здоровым таким, матерым и злым. Даже я струхнула и чуть на попу не села, вот же жуть какая мохнатая! Не, мой явно покраше будет. Этот как будто староватый и очень уж жуткий. Блин, вот бы на него в образе человека глянуть, хоть одним глазком.
Пока я в себя приходила, оборони притихли.
— И второй отчет тоже подготовить и принести мне, про то, сколько продуктов вы поставили в селение и по какой цене. Будем сверять и принимать меры. Я буду в доме старосты. Все бумаги принести до вечера туда.
Опять зашумели, но волки рыкнули оба и мальчики-кабанчики заткнулись.
— Расходимся все, — скомандовал староста. В образе человека это был крупный жилистый старик с густыми и нависшим над глазами бровями. А вот кто он в обороте, даже знать не хочу. Но оборотни послушались и, переговариваясь, стали расходится. Старик проводил нас всех в избу, накормили достал учетные книги.
И началась сверка.
Глава 30. О вреде ночных купаний
Змей, когда понял, что его дурят, сначала всех спалить хотел. Но Марья и леший его убедили, что если он девиц оставить планирует, то их кормить надо. Они, чай, не как птички клюют. Поэтому мне, как самой инициативной, поставили задачу — сообщить оборотням, что они серьезно проштрафились и выбрать из них тех, кто сделал это в меньшей степени. Дескать, сама предложила, сама и расхлебывай.
Сидели мы с Марьей долго. Уже и глаза устали, и спина заболела, а оборотни все несут и несут свои записки-расписки.
— А пойдем искупнемся, — вдруг предложила Марья. — Тут запруда хорошая.
— А нас там не притопят? — Усомнилась я.
— Не мальчики рядом будут. Там заводь есть, а в ней горячий источник. И усталость снимет, и боль, — соблазняла меня Марья.
— Ладно, пошли, — согласилась я.
Спина ныла немилосердно, а горячий источник, я давно мечтала в диком природном искупаться, а не благоустроенных термах с кучей народа.
На берегу обнаружилась и небольшая заводь, отгороженная от основной запруды зарослями камыша и ивняка.
— Пойдем, там тепло, а мужчины дальше окунуться, тут не видно, но слышать они нас будут. Да и охранки поставят, от чужих. Раздевайся.
А чего бы и нет? Увидят — не увидят, мне вообще по барабану было, после того, как я в окне задницей кверху торчала или на яблоне висела, вряд ли кто-то что-то новое увидит. Да и с Милкиными танцорами я помоталась по фестивалям, там стеснение давно уже в муках
Вода была нереально теплой! Она окутывала блаженством, погружает в негу, дарила легкость и восторг, я бы сама, наверное, и не вылезала, купаясь и дрейфую на поверхности до утра. Но Марья неуклонно тащила меня прочь.
— Хватит, Лина, а то переберешь. Дай, мужчины тоже окунуться. Пойдем в стороне посидим.Вон, нам костер уже разожгли.
На берегу и правда горел костер, и ветерок, как специально поддразнивая, принес запах жареного хлеба.
Рот тут же наполнился слюной .