— На, оботрись! — Марья бросила мне кусок полотна с мережками по краям. Приняла с благодарностью.
Ладно, раз так, то пора и честь знать. Обтерлась, обернулась, подошла к костру.
Там суетился леший.
— Вот, — протянул он нам с искусницей по ветке с насаженными на них кусочками хлеба. Поешьте. Ночь долгая будет.
Хотела спросить, отчего долгая, но он развернулся и пошел к заводи.
Не хотела я, но они сами!
Глазюки мои бесстыжие сами его взглядом провожать стали, и отвлеклась я только на покашливание Марьи.
— Ты, Павлина, не туда смотришь, — сказал она и кивнула в сторону.
Я глянула, интересно же. А там… Стриптиз! Как есть стриптиз. Стоит толи парень молодой, то ли мужчина спиной к нам и раздевается не спеша. И все движения такие отточенные, скупые и выверенные.
Каюсь, залипала. Толкокоглаон портки скинул, зажмурилась. На миг всего. Потом не выдержала, интересно же! Но он уже в воду бежал и брызги вокруг подрнимал. Но задницу я все равно хоть мельком, но разглядела. Хорошая такая, крепкая, подтянутая.да там вообще все тело было на зависть. Олежик рядом с ним так, как мальчик с севера, что только на юг приехал. вроде и в солярий ходил, и загар как бы есть но не то. Какое-то все ненатуральное, что ли. А тут прям каждая мышца играет. Вздохнула. м-да,есть мужики в Алазаре, жаль чужие. То, что это наш альфа-самец, имеющий неосторожность согласиться на службу, было понятно. Вот что я за человек? хотела увидеть — увидела, а как теперь развидеть? Зато теперь я знаю,что в эротических фантазиях себе представлять, если вернусь домой и очередного “Олежу” себе подцеплю.
Фу, звучит, как будто я о герпесе говорю. Так, ладно,хватить слюной капать, а то я раньше времени сгорю к чертям, татушка моя очень не любит, когда я на мужиков заглядываюсь, ревнует видать.
Точнее, бдит. С ней и пояса целомудрия не надо… Да ек-макарек, что за мысли у меня все в одной плоскости!
Вцепилась в кусок подгоревшего хлеба, что утопающий в соломинку, и краской залилась. А Марья посмеивается:
— Что, хорош? — спрашивает.
Кивнула, будто и сама не видит, что волчара гораздо ее лешего привлекательней. Не не стоит мне даже оставаться тут, девочка я взрослая, но положение у меня неоднозначное. Так что не будем давать пищу моему воображению и фантазии.
— Пойду я, надо отчеты разобрать, а то Горыныч спросит с утра.
Платье забрала и за кустами спряталась переодеться. Маркиза со мной прошла, и села рядышком грустная. Она меня понимает и не смеется, как некоторые, которых между прочим из плена спасли, а от них ни благодарности, ни сочувствия.
Не знаю, почему я расстроилась. Но вернувшись к старосте, делать больше ничего не стала. Такой несчастной себя почувствовала и разбитой, что даже огонь жечь перестал, наверное тоже меня пожалел, как и кошка. Разделась снова, и поплакав для острастки, забылась тревожным сном.
А потому что снилось мне, как мы с Лесем через костер прыгаем, и как смотрит он на меня с нежностью и горечью. А еще как он ногу мою лечит. И от рук его мурашки по всему телу расходятся…
И не только мурашки, зар-раза! Вот не надо было вчера пялиться никуда!
Глава 31
Утром настроение было паршивым. Я и так не выспалась, еще и оборотни отошли после вчерашнего и стали с утра приходить и права качать, а защитники мои опять куда-то все подевались. Ну или со вчерашнего не вернулись. Староста делала вид, что его это никак не касается, а я тихо-тихо, но закипала внутри.
В итоге еще через час я начала порыкивать не хуже любого из оборотней, через два могла облаять любого и в любом облике, через три готова была с чувством, толком, расстановкой собственноручно загрызть, а через четыре впала в индифферентное состояние, по-простому, пох..зм.
У тех, кто пытался что-то предъявлять, я с нежной улыбкой на устах интересовалась, вкусный ли холодец из них получается, или теплая ли шапка, с кем-то рассуждала о качестве и степени упругости подушек, набитых перьями из их второго облика.
В таком состоянии меня и застал Горыныч, явившейся вместе с остальным предателями. Сделала вид, что я их в упор не замечаю.
Змей, однако, моего настроения не заметил, он оценил объем проделанной работы, сказал, что очень доволен и предложил передохнуть и пообедать.
— Павлина, не дуйся, — Марья в отличие от мужчин сразу смекнула, что я обижена. — Нас ночью Змей забрал, тебя мы не стали будить, ты и так устала, да и спала очень уж сладко.
Может я от оборотней заразилась чем-нибудь воздушно-капельным путем, а то очень уж искусницу покусать захотелось. Где она, интересно, сладкие сны у меня увидела?