– Нет, – кое-как заставил себя заговорить я. – Я не имею отношения к их семье.
Хотя.. Я же типа связь Лесара, и всё такое, но не думаю, что это правда может быть как-то важно. И что об этом можно сообщать налево и направо.
– О, – разочаровано протянула Микаэла. – Ну ладно тогда.
Нет, она и правда довольно классная. Если бы не слова Сената о ней, в жизни бы ничего не заподозрил. Хотя, по сути, не бывает таких милых и добрых людей – если человек слишком заебись, значит, с ним определённо что-то не так. Либо создаёт о себе впечатление, чтобы потом сыграть на отношении к нему, либо специально так себя ведёт, чтобы потом в душу насрать. Вот она наверняка к первым относится. Но она слишком “ня”, чтобы думать о ней плохо, так что пока не буду.
– Можно твои руки посмотреть?
Я тебе чё, телевизор? Посмотрит она. Хотя как будто мне не похуй. Да и сколько тут внимания мои рукам – можно было уже привыкнуть. По-моему, за всю мою жизнь такого не было. Раздражает уже, но лучше уж давать смотреть самому, а то есть и такие умники – начнут ещё руки выворачивать. Мне так, конечно, никто не делал, но вдруг, всё же, дойдёт? Хотя Микаэла вряд ли сможет мне что-то сделать, но чем чёрт не шутит – вдруг она какая-нибудь магическая девочка и может с одного маху десятерых повалить? Кто знает.
Я вытянул руки вперёд, и пока Микаэла разглядывала их, задумался над тем, не пора ли забивать правое плечо. А то до восемнадцати дожил, месяц вот остался, а какая-то часть руки ещё не забита. Не то чтобы я хотел этого, на самом деле. Но оно меня смущает. С другой стороны, сейчас повеситься можно во время поисков нормальной идеи и эскиза. Хотя все мы прекрасно знаем, кто найдёт.
– А потрогать можно? – спросила Микаэла, тыкая пальцем в третий глаз сове.
– Да.
Смысла соглашаться уже не было, ну да не суть.
– Очень красиво, – восхищённо протянула Микаэла, и, взяв меня за руку, спросила. – Что это значит?
И вот как ей можно это объяснить? Если у них тут только один язык есть. Ну, два – “наш” и заморский. Бля, ну и звучание. Это как указатель: направо – Русь, налево – враги. Всё, третьего нет.
– Это какие-то письмена?
Чёт она слишком умная. Ещё никто насчёт букв на пальцах не возникал, хотя Лесар предлагал, что это что-то вроде алфавита, но из-за “r” и “g” он как-то не смог решить, что же это, всё-таки, такое. Микаэла точно магическая девочка.
– Да так.
Не думаю, что стоит что-то объяснять. Это правда тупо, тем более, раз у них тут о других языках только теории строят.
– Ладно, – она переключилась на моё лицо. – А вот это?
– Что? – не понял я.
– Остренькие, – Микаэла тыкнула пальцем сразу в оба украшения, чем вдавила их в кожу. – Как это вышло?
– Что вышло? – спросил я, отпрянув. Зачем она трогала их вообще? Остренькие ей.
Поправив пирсинг языком, я вспомнил о наконечниках и решил их подкрутить – хоть когда-то же надо о них вспоминать, а то ещё и эти потеряются, не смешно будет. Тут-то хрен где найдёшь такие, или хоть что-то наподобие. А если они потеряются, то будет не очень весело.
– Что у тебя такие, эм, – она замолчала. Ну, по тому, как она продолжала смотреть на мою губу, так что было и так понятно, что она имеет в виду.
– Иглой кожу прокалывают, и вставляют. То же самое, что с ушами.
Микаэла с ужасом на меня уставилась.
– А где тогда кровь? Ты же человек, да? У вас она такая красивая, – она сложила руки под лицом, улыбнувшись.
Слишком аниме. Слишком мило.
– Кровь вначале бывает. Потом всё срастается и её уже нет.
Простите, что разочаровал.
Наверное, ей бы очень понравился процесс накалывания татуировок. Особенно когда делают глаза – когда кровь начинает сочиться из кожи, и это всё так забавно выглядит, как будто рисунки плачут кровью. Да-а.
– А, – протянула Микаэла, даже без разочарования. – А с ушами то же самое? Как вы такие дыры делаете? И зачем?
Господи, вот прям таки дыра – сантиметр. И побольше бывало, не у меня, правда, но всё таки. Вот то дыры. А это что? Так, херня.
Я посмотрел на её уши, просто чтобы убедиться, что у неё они проколоты. И почему она тогда спрашивала про кровь, если знает, что она идёт только сначала? Хотя, может, у неё она не шла, или она просто не помнит – это же обычно в детстве делают? Я чёт не знаю, не интересовался этим как-то. Я себе уши в двенадцать проколол, меня мать чуть из дома не выгнала нахуй. Было не смешно.
– Обычные проколы делаются, как у тебя. И потом их растягивают до нужных размеров.
– Растягивают? – ужаснулась Микаэла.
Я кивнул головой и потянулся к своему уху. Сейчас я ей всё расскажу и покажу.
– Вот такие штуки есть, – я вытащил растяжку из одного тоннеля и показал даме. – Только поменьше. Самые маленькие могут влезть в обычный прокол. И потом берут всё больше и больше диаметром. И так вот тянут до нужного размера.
– О-о, – завороженно рассматривая кусок акрила у меня в руке, протянула Микаэла. – А это не больно?
– Иногда.
Было время, два раза себе ухо рвал. Охуенно, особенно когда оно потом ещё полгода не заживало. Есть, что вспомнить.
Микаэла обошла меня кругом, рассматривая. Мне не нравилось такое отношение к себе, но ей я мог это простить. Если я не ошибаюсь, она – третья девушка, которой я не хочу втащить при первой же встрече. Ну надо же. Вот касательно неё я просто обязан найти того, с кем она связана. Я же правильно понял – связанные люди всегда одного пола, верно? Значит, это тоже должна быть девушка. И тогда это вторая девушка, которой я не хочу втащить. Это логично.
– Ты такой интересный. Пойдём..
Нет, не пойдём.
– Молодые люди, – услышал я голос Эльнедила из-за спины.
“Разрешите доебаться”, – про себя продолжил я, но вслух говорить ничего не стал.
Микаэла испуганно ойкнула, но тут же расплылась в довольной улыбке, хитро на меня поглядывая. Пока Мразина не подошёл к нам, я задумался, как они общаются друг с другом – открыто конфликтуют или притворяются друзьями? А может и правда в нормальных отношениях? Хотя, мне кажется, тут нормальных отношений вообще не существует. Если только не общая цель объединяет. Или ебля.
– Везде преуспели, солнце моё, – с укором произнёс Эльнедил, остановившись напротив Микаэлы.
С какой стати он так её называет? Охренел, что ли?
– Завидуешь? – та как-то коварно улыбнулась, и я на секунду подумал, что вот оно, но меня отвлекли.
– Какого чёрта ты здесь делаешь? – Эльнедил повернулся ко мне, проигнорировав издёвку дамы.
– Прогуляться вышел.
Что-то мне это напоминает. Кажется, у нас уже был подобный диалог.. Ну, да, был.
– Прогулялся?
Я пожал плечами, вскидывая руки вверх. Ещё на меня не наезжали, ага. При том, что это мой единственный выход из комнаты, о котором я не жалею.
– А что насчёт вас, – он снова повернулся к Микаэле, – вам запрещено появляться в этой части замка.
А он знает, что она недавно была тут, ещё и возле Лесара вертелась? И что их женить собираются, знает? Знает, нет?
– Вы не можете запрещать мне такие вещи, – спокойно отозвалась она, с вызовом смотря ему прямо в глаза. – Это мой дом, и тут я могу делать всё, что захочу.
Эльнедилу, видимо, было нечего сказать на это, так что он молчал. Было так непривычно видеть его таким, в смысле, обычно он огрызается постоянно, всегда имеет, что в ответ выдать, а тут на тебе – на слова какой-то девочки ничего сказать не может. Фу, лох.
– А вы ещё и скрыли от меня важного гостя, – пропела Микаэла.
Важного гостя, да? Интересно, она сильно разочаруется, когда узнает, кто я на самом деле?
– Просьба Лесара, – даже не задумываясь, ответил Эльнедил.
– Он такой милый, а вы прячете его от меня. Низко и грубо.
О, я милый. Прикольно.
Эльнедил промолчал и сейчас. Что с ним не так, блять? Сломался, что ли? А, ну да. Он же не в настроении сегодня – приступ Лесара, и всё такое. Такие вещи всегда ранят..
– А, кстати, Лесар в порядке? Его не видно с утра, да и вы какой-то бледный, – улыбаясь и прикрывая лицо пальцами, продолжала издеваться Микаэла.