- Ну… не то чтобы он при этом не обговорил ряда условий, - уточняет Скалли. – Отец дал Дэниелу – так его зовут, доктор Дэниел Уотерстон – разрешение ухаживать за мной в течение года, прежде чем начать строить какие-либо планы относительно нашей женитьбы. Если за это время я решила бы, что не хочу этого брака, то мне всего лишь надо было бы объявить об этом, и помолвка оказалась бы расторгнутой. – Скалли ставит ноги на камень и опускает подбородок на колени. – Но мне ясно дали понять – мать, мой старший брат Билл и особенно отец – что они рассматривают это соглашение как отличный союз, лучшее предложение из всех, что я могу получить, и что я нанесу оскорбление всей семье – не говоря уже о Дэниеле – если отвечу ему отказом.
- Но ты не хотела выходить за него, - приходит к выводу Малдер, и Скалли качает головой.
- Дэниел из тех людей, что надевают разные маски в зависимости от того, с кем они общаются в данный момент, - тихо разъясняет Скалли. – С моими родителями он вел себя определенным образом, со мной же, когда мы были наедине, он совсем другой. И он снова менял свое поведение при общении с людьми, которых считал ниже себя на социальной лестнице.
- И ты обнаружила, что он тебе не слишком нравится, когда твоего отца нет поблизости? – уточняет Малдер.
- Поначалу он не был так уж плох, - признает Скалли. – По правде сказать, на первых порах он был добр и обходителен. Просто пытался завоевать меня, полагаю. Но по прошествии месяцев, когда нам позволялось все больше и больше времени проводить вместе и разговаривать без присмотра, он начал вести себе совершенно по-другому. Он ясно дал мне понять, чего от меня ждет, когда я стану его женой, и подобная жизнь не показалась мне хотя бы чуточку притягательной.
- Почему?
- То, что я рассказывала тебе о своем образовании, об обучении на дому… это все правда, Малдер. Учеба всегда была для меня важнее всего на свете - я планировала продолжать ее как можно дольше, и мой отец всячески поддерживал это мое стремление. Дэниел же дал мне понять, что в качестве его жены у меня будут более важные обязанности.
Малдер морщится.
- Я так понимаю, что они не имели ничего общего с учебой, - замечает он, и она качает головой.
- Ни в малейшей степени. Дэниел относился ко мне, как к потенциальному украшению, а не полноценному человеку. Его жизненный план был ясен: он сделал успешную карьеру и добился желаемого положения в обществе, так что следующим логичным шагом становились поиски жены, которая родила бы ему детей, наследников, и тем самым завершила бы картину. Он хотел детей сразу же - он гораздо старше меня, видишь ли – и, родив их, я должна была бы посвятить все свое время их воспитанию и ведению хозяйства. – Она бросает быстрый взгляд на Малдера. – Пойми, я не против того, чтобы завести детей; просто я хочу немного подождать. Не вижу причин спешить с этим.
- А сколько тебе лет, Скалли? – спрашивает Малдер. – Если ты не возражаешь сказать, конечно.
- Нет, не возражаю, - отвечает она. – Мне семнадцать. – Она слегка улыбается. – Достаточно взрослая, чтобы быть солдатом, так что можешь перестать волноваться хотя бы из-за этого.
Малдер смеется.
- Признаю, что постоянно боролся с собой, решая, доносить на тебя как на несовершеннолетнего или нет, Скалли, - говорит он. – Порой это здорово давило на мою совесть.
Скалли, однако, даже не улыбается.
- А теперь, когда ты знаешь правду? – спрашивает она. – Некоторые бы сказали, что сейчас у тебя еще больше прав заявить на меня, что я еще меньше подхожу для участия в сражениях, чем ребенок.
Мгновенно посерьезнев, Малдер переводит на нее взгляд.
- Нет, Скалли, я не собираюсь заявлять на тебя, - обещает он. – Я уже знаю, что ты подходишь на роль солдата больше многих других. Но должен признать, что не вполне понимаю, почему это… - он указывает на униформу Скалли, - стало самым очевидным решением проблемы? Я допускаю, что твой отец мог быть разочарован твоим отказом, но почему бы просто не сказать ему, что, по твоему мнению, его друг тебе не подходит?
- Потому что хотя отец и представил все так, будто в этой договоренности последнее слово за мной, мне ясно дали понять, что на самом деле это не так. Если бы я ответила отказом на предложение Дэниела, отец подвергся бы унижению, а родители этого не хотели. Моя старшая сестра Мелисса уже устроила скандал в прошлом году, когда сбежала из дома и поселилась в Нью-Йорке, одна и незамужем. И мой брат Чарли втянул в неприятности девушку из нашего прихода – вот так он и оказался на флоте. Родители предоставили ему выбор между этим и изгнанием из семьи – это случилось вскоре после истории с Мелиссой. – Скалли сглатывает, вспоминая, с каким отчаянием мать умоляла ее подумать о семье, о своем будущем, прежде чем она сделает что-то столь необдуманное, как отказ от такого выгодного союза. – Мои родители и не предполагали, что после всего этого кто-то столь уважаемый, как Дэниел, захочет породниться с нами. Они видели в этом браке спасение для нашей семьи - то, что восстановило бы нашу репутацию. – Она наклоняет голову, когда испытываемый ею уже более полугода стыд становится особенно сильным, радуясь, что лунный свет не позволяет Малдеру увидеть, как она краснеет. – Но я просто не готова была принести эту жертву.
- Тебе и не следовало ее приносить, - твердо заявляет Малдер, и Скалли окидывает его удивленным взглядом. – Если твою семью действительно так заботила их репутация, тогда почему бы просто не переехать в другой город – даже в другой штат? Нечестно с их стороны было возлагать на одного из четырех детей задачу по спасению репутации всей семьи.
- Они не только из-за репутации переживали, Малдер, - отвечает Скалли. – Не совсем. С точки зрения моего отца Дэниел и вправду отличная, выгодная во всех отношениях партия для меня. Он довольно состоятельный мужчина с безукоризненной репутацией и хорошей, состоявшейся, уважаемой в обществе карьерой. Он умен, обходителен и в присутствии моего отца всегда вел себя как настоящий джентльмен.
Она замолкает и закусывает губу.
- Но когда он оставался наедине с тобой? – мягко побуждает ее продолжать Малдер. – Когда твоего отца не было поблизости?
Скалли опускает голову.
- Он не был… ужасен, ничего такого, - говорит она. – Но не был так же добр и терпелив… и определенно его не интересовало ничего из того, что я говорила. Отец всегда поощрял меня быть прямолинейной – в разумных пределах, конечно – и не пытаться скрывать тот факт, что у меня тоже есть мозги. Дэниел же… он бы предпочел, чтобы я молчала и слушала его. – Она поднимает глаза на Малдера. – Думаю, что к настоящему времени ты достаточно хорошо меня узнал, чтобы понять, как я себя при этом чувствовала.
- Не могу представить, чтобы тебя это устраивало, - посмеивается Малдер.
- Совсем не устраивало, - подтверждает она. – И когда я не соглашалась с каждой озвученной им мыслью, вместо того чтобы спорить со мной, он просто принижал мое мнение – иногда довольно жестоко. Ему, казалось, важнее было заставить меня замолчать, чем убедить взглянуть на вещи с его точки зрения.
- И ты не могла рассказать об этом отцу?
Скалли вздыхает.
- Однажды я попыталась, - отвечает она. – Он подумал, что я просто преувеличиваю, а даже если и нет, то Дэниел, скорее всего, просто не привык проводить время с женщинами, которых приучали думать за себя. Он сказал, что со временем Дэниел привыкнет прислушиваться к тому, что я говорю, и не будет пытаться навязать мне свои мысли… а потом, разумеется, отец ушел на войну и просто не увидел, как сильно ошибался.
- А что насчет твоей матери?
- Она даже больше отца настаивала на этом браке, так что никакой помощи от нее ждать не приходилось, - отвечает Скалли. – Я написала своей сестре Мелиссе в НьюЙорк и рассказала ей, что у меня, похоже, нет выхода – по крайней мере, такого, который бы не опозорил наших родителей – и она предложила мне сбежать и стать медсестрой в армии. Многие уважаемые молодые женщины так и поступали, сказала она, так что в этом не будет ничего скандального, и ко времени окончания войны Дэниел либо устанет ждать моего возвращения и найдет кого-то другого, либо наш отец вернется домой, и я смогу сама показать ему, как он ошибался в своем друге.