- Отец уехал на весь вечер.
- А если он вернется и увидит, что тебя нет в твоей комнате?
Тусклый свет позволяет ему разглядеть покорную улыбку на лице Дианы.
- Он не вернется, Фокс, - вздыхает она, - до утра. – Затем она качает головой. – Он по-прежнему говорит, что отправляется на «продолжающиеся всю ночь деловые встречи», когда чувствует потребность посетить одно из этих мест в менее престижных районах, о существовании которых мне, по его мнению, и знать не полагается.
- Сомневаюсь, что он настолько наивен и думает, что ты не в курсе существования таких вещей, - замечает Малдер. – Что случилось? Тебя расстраивает то, что он посещает подобные места?
Диана хмурится.
- Разумеется, нет, - говорит она. – Почему ты решил, что что-то случилось?
- Я просто удивился, что ты пришла в мою спальню посреди ночи, вот и все, - отвечает Малдер. Диана фыркает и качает головой.
- Ты и вправду настоящий джентльмен, Фокс, знаешь? – спрашивает она, беря его за руку. – Порой это просто выводит меня из себя, честно говоря.
Подтянув ноги, она забирается на кровать, устраивается на ней рядом с ним и, чуть помедлив, целует его.
Он оказывается застигнутым врасплох, но охотно отвечает на поцелуй, зарываясь пальцами в ее длинные темные волосы, высвобождая их из косы, которую она заплетает на ночь. Она тесно прижимается к нему и толкает обратно на кровать, не прерывая поцелуй.
Малдер и понятия не имеет, что с этим делать. Диана никогда не вела себя так напористо – да и ни одна другая женщина. Он одновременно возбужден и напуган, не зная, чего она от него ожидает. Это проверка? Следует ли ему осторожно оттолкнуть ее и сказать, что он не осмелится подвергнуть ее репутацию опасности? Или она ожидает, что он продолжит начатое ею? Она таким образом говорит ему, что готова к большему? Прежде чем он успевает прийти к какому-то решению, Диана отодвигается от него, обрывая поцелуй.
- Извини, Фокс, - с придыханием шепчет она. – Я просто лежала в постели, думая о завтрашнем утре, когда ты снова уедешь, и неизвестно, когда мы снова встретимся. Я так боюсь, что с тобой что-нибудь случится, и я никогда тебя больше не увижу. – Она утыкается носом ему в шею, щекоча его ухо своим дыханием. – Если бы ты мог рассказать мне в своих письмах что-нибудь – что угодно – о своем полку, Фокс, о том, что и где ты делаешь… - Она оставляет цепочку из поцелуев вдоль его шеи от уха до ключицы и запускает руку ему под рубашку.
У Малдера в голове начинают звучать тревожные колокольчики, когда он совершенно отчетливо вспоминает обвинения Скалли в адрес Дианы, сделанные неделю назад, прежде чем она уехала в их первую ночь пребывания здесь.
Она также сказала что-то насчет того, что ты щепетильный джентльмен… Малдер, думаю, этот Алекс хочет, чтобы она соблазнила тебя ради информации.
Это могло быть простым совпадением. Фактически, так оно и есть, скорее всего. Диана уже не в первый раз жалуется на то, что он недостаточно сообщает ей в письмах. И вполне понятно, что ее пугает вероятность того, что, уехав завтра, он может не вернуться домой. Но все же… просто на всякий случай… будет разумно проявить осторожность.
Он осторожно и мягко убирает шаловливую руку Дианы из-под своей ночной рубашки и выпутывается из ее объятий, после чего садится и прислоняется к спинке кровати. Диана хмурится, смотря на него с недоумением.
- Не понимаю, Фокс, - начинает она, и обида в ее голосе почти что побуждает его изменить свое решение, забыть об осторожности и просто надеяться на лучшее. – Ты… ты не хочешь? – Ее нижняя губа слегка дрожит. – Ты не хочешь меня?
- Разумеется, хочу, Диана, - заверяет он ее. – Но сейчас неподходящее время. Что если мы… что если у тебя возникнут из-за этого проблемы?
- Тогда мы поженимся, - отвечает она. – Разве не так?
- Конечно, поженимся, я бы не оставил тебя одну в таком положении, - быстро отвечает он. – Но, Диана… что если у меня не будет выбора? Что если ты забеременеешь, а меня убьют в бою? – Он сжимает ее ладонь. – Я не могу так рисковать твоей жизнью. – Она открывает рот, чтобы начать спорить с ним, но он не дает ей этого сделать. – Для этого будет достаточно времени, когда война окончится, - обещает он ей. – Оставь мне что-нибудь, чего я буду ждать с нетерпением, хорошо?
Это вызывает у нее легкую улыбку.
- Я знаю, что веду себя импульсивно, Фокс, - признает она. – Просто… когда ты уедешь, я буду так за тебя беспокоиться, задаваясь вопросом, грозит ли тебе реальная опасность. Каждый раз, когда мы получаем вести об очередной битве, я могу думать только о том, участвовал ли в ней твой полк. – Она умоляюще смотрит на него. – Было бы здорово, если бы ты рассказывал, куда твой полк направляется, когда пишешь мне, Фокс. Тогда я буду знать, участвуешь ли ты в сражении или нет.
Его снова охватывает тревога. На первый взгляд, это невинная просьба, и если бы Скалли не высказала свои обвинения в начале недели, он мог бы сдаться и согласиться. Но сейчас, когда эта мысль засела в его мозгу, кажется глупым полностью игнорировать ее.
- Не могу, Диана, - говорит он ей. – Ты знаешь, что я мало что могу рассказать в письме.
Она надувает губы, уже не пытаясь скрыть своего неудовольствия.
- Ты мне не доверяешь? – спрашивает она.
- Разумеется, доверяю, - заверяет он ее. – Я доверяю тебе, Диана, но что если кто-то перехватит мои письма? Наши командиры вечно предупреждают нас, что вокруг шпионы, причем в самых неожиданных и невероятных местах. Что если солдат, который собирает мои письма для отправки, шпион? Или кто-нибудь, работающий на почте? Или человек, управляющий почтовой повозкой, или даже тот, кто доставляет письма к тебе домой? – Он печально качает головой. – Мои письма проходят через слишком много рук, прежде чем достигают тебя, Диана. Я просто не могу так рисковать.
Малдеру на мгновение кажется, что она станет спорить, так что он делает первое, что ему приходит на ум: целует ее, только на этот раз осторожно и кратко, куда целомудреннее, чтобы она не могла ошибиться в его намерениях. Диана понимает его и встает с кровати.
- Тогда увидимся за завтраком? – с грустью спрашивает она, и он кивает.
- Думаю, так будет лучше, - отвечает он. – Для нас обоих.
Она кивает и медленно идет к двери. Открыв ее, она медлит на пороге, смотря на него с вожделением.
- Если передумаешь, Фокс, - замечает она с многообещающей улыбкой на губах, - то ты знаешь, где моя комната.
- Знаю, - отвечает он. – Но, пожалуйста, не отказывай себе во сне, ожидая меня.
Она кивает.
- Спокойной ночи, Фокс, - прощается она.
- Спокойной ночи, Диана, - отзывается он, и она уходит, осторожно и тихо закрывая за собой дверь спальни. Она ступает так неслышно, что он не может различить ее шаги по коридору в направлении ее собственной спальни.
Малдер долго лежит без сна, слишком озадаченный и взвинченный, чтобы спать. Он в состоянии думать только об услышанном Скалли, о том, о чем, по ее заявлению, Диана и тот таинственный мужчина – этот Алекс – говорили в том переулке в первую ночь их пребывания здесь. В то время выводы, к которым Скалли пришла на основании обрывков их разговора, казались ему просто нелепыми, настолько параноидальными, что представлялись откровенно смехотворными, и он чувствовал, что имеет полное право злиться на нее.
Теперь же, однако, он уже далеко не так в этом уверен.
========== Глава 2 ==========
***
Август 1863 года
Фредериксберг, Вирджиния
Немногие вещи, которые Малдер привез с собой в Фредериксберг, тем воскресным утром упакованы еще до завтрака. Несколько часов спустя после ухода Дианы, поняв, что уснуть так и не удастся, он употребил свободное время на сборы, и сейчас, через час после рассвета, аккуратно складывает и собирает одежду, которую носил в течение всей недели, надевая вместо нее мундир. На второй день он переоделся в гражданскую одежду, оставленную им в шкафу, и обнаружил, что брюки стали слишком свободными благодаря ужасному армейскому рациону, а рубашки, наоборот, - слишком тесными из-за мускулов, возникших на груди и руках вследствие физических нагрузок. Впрочем, Малдеру пришлось вытерпеть этот дискомфорт всего пару дней, пока его мать тщательно чистила его мундир, в результате чего тот стал выглядеть словно с иголочки. Застегивая китель, он с сожалением думает о том, что Скалли не задержалась достаточно долго для того, чтобы и ее мундир подвергся такому же обращению.