Скалли хмурится.
- А я и не знала, что есть какой-то неправильный способ махания деревянной палкой, - замечает она, и Малдер изображает обиду.
- Скалли, ты даже себе не представляешь, какой это сложный процесс, - заверяет он ее. – Тут важна надлежащая форма, надлежащий выбор времени, завершение удара… в этом кроется гораздо больше, чем просто «махание деревянной палкой», как ты уничижительно выразилась.
- Так ты хочешь научить меня тому, как правильно махать битой? – спрашивает она.
- Верно, - отвечает Малдер. Скалли обдумывает его предложение, ополаскивая пустую чашку водой из фляжки.
- Ладно, - соглашается она, - но сейчас я не могу: я назначена в караул на берегу до самого ужина.
- Ничего страшного, - заверяет ее Малдер. – В любом случае, лучше подождать до темноты. – Скалли недоумевающе хмурится. – Ты поймешь, когда увидишь, обещаю.
Теперь, когда у него есть планы на вечер, день кажется Малдеру просто бесконечным. Он чувствует легкий укол вины из-за своего замысла, но убеждает себя, что все совершенно невинно. Он будет учить Скалли отбивать мяч битой так, как отец мог бы учить своего сына.
Ну… возможно, и не совсем так же.
Полк занимается строевой, затем прерывается в середине дня из-за жары (которая, впрочем, уже не такая удушающая, все-таки осень на дворе) и потом снова продолжает. На закате Малдер отдает приказ разойтись и видит, как дневные караульные, а вместе с ними и Скалли, возвращаются в лагерь. Вытаскивая остатки своего дневного рациона, она собирается приготовить бекон на одном из костров, а Малдер тем временем отправляется на поиски солдата из бывшей еще два месяца назад его роты, заканчивающего свой ужин у другого костра.
- Рядовой Пендрелл, - приветствует его Малдер, и худощавый юноша вскакивает на ноги, отсалютовав с таким энтузиазмом, что сбивает с головы свое кепи.
- Да, сэр, полковник! – выкрикивает он, и Малдер улыбается. Пендрелл, которому от силы восемнадцать, всегда был хорошим другом Скалли, прежде чем они с Малдером получили повышения. Он знает, что Скалли до сих пор по возможности ест вместе с ним.
- Вольно, рядовой, - говорит Малдер, но Пендрелл остается стоять, словно аршин проглотив. – Я хотел спросить… могу я одолжить вашу бейсбольную биту?
Пендрелл чрезмерно взбудоражен возможностью услужить.
- Разумеется, сэр! – отзывается он. – Она в моей палатке, я прямо сейчас ее вам принесу.
С этими словами он разворачивается и припускает прочь, лавируя между рядами палаток с такой скоростью, словно судьба всего Союза зависит от того, как быстро он принесет бейсбольною биту своему полковнику. Остальные мужчины, сидящие вокруг костра, весело посмеиваются, качая головами.
Считанные минуты спустя Пендрелл возвращается, запыхавшись и сжимая в руках грубо выструганную деревянную биту, которую он передает Малдеру и отступает назад, весь внимание. Малдер внимательно изучает биту. Она вырезана из необработанного дерева, незакончена и неотполирована, а ее ручка потемнела от соприкосновения со слишком большим количеством потных ладоней.
- Вы привезли ее из дома, рядовой? – спрашивает Малдер.
- Нет, сэр, - качает головой Пендрелл. – Я вырезал ее из упавшего дерева в июне. – И смущенно добавляет: - Она не идеально круглая, сэр. У меня не было инструментов, чтобы сделать ее гладкой. Извините за это.
- Не за что извиняться, Пендрелл, - заверяет его Малдер. – Я принесу ее до отбоя ко сну. Вам это подходит?
- Разумеется, сэр! – отзывается Пендрелл. – Можете пользоваться ей, сколько вам угодно.
С самопальной битой в руках Малдер возвращается к тому месту, где последний раз видел Скалли, и находит ее, когда она заканчивает ужинать. Отрывисто мотнув головой, Малдер дает понять, что ей надо следовать за ним, что она и делает, вприпрыжку догоняя его.
- Где ты ее достал? – спрашивает она, указывая подбородком на биту.
- Взял взаймы у рядового Пендрелла, - отвечает он. – Я собираюсь показать тебе, как играть в бейсбол, Скалли.
Она усмехается и охотно шагает рядом с ним в сгущающиеся вечерние сумерки.
- А нам не нужен для этого мяч? – уточняет она. – Мне казалось, он является важным элементом игры.
- Мы бы просто потеряли его в темноте, - поясняет Малдер. – Мы пока поработаем над твоим ударом.
Скалли кивает, и они продолжают путь, пока не оказываются под кронами деревьев на краю поля, на котором расположился их полк. Обернувшись на мерцающие огни костров, Малдер прикидывает расстояние между ними и остальными людьми и решает, что в почти непроглядной темноте так далеко от лагеря их никто не увидит. Он поворачивается к Скалли и улыбается.
– Иди сюда, Скалли, - говорит он, сам удивляясь тому, каким хриплым внезапно становится его голос. Скалли опасливо косится на него, но подчиняется, останавливаясь, когда оказывается так близко, что Малдер видит отражение лунного света в ее глазах. Он опускает ладони ей на плечи и разворачивает ее так, что они смотрят в одном направлении, а потом, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы, ступает еще ближе и помещает руки вдоль ее боков, держа биту перед ней.
Если Скалли и находит его близость чересчур самонадеянной с его стороны, то никак это не комментирует; вместо этого она берет биту, осторожно помещая ладони между его собственными.
- Не души ее, - говорит он ей. – Ты просто хочешь поздороваться с ней. «Привет, мистер Бита. Рада познакомиться. О, нет, нет, лейтенант Скалли. Это я рад». – Скалли хихикает – возможно, впервые с тех пор, как они с Малдером встретились – и ему кажется, будто его желудок ухает куда-то вниз.
- Если бы кто-нибудь нас сейчас увидел, пошли бы пересуды, - посмеивается она.
- А почему, по-твоему, я привел тебя именно сюда? – спрашивает Малдер. Он отводит биту назад, за плечо Скалли, и ее руки повторяют это движение. На мгновение он отпускает биту, чтобы приподнять ее правый локоть, а потом снова кладет ладони на биту. – Теперь мы… теперь мы двигаем сначала бедрами, потом руками, хорошо? – Скалли кивает. – Мы шагаем вперед и поворачиваемся. Это все, о чем мы думаем. Так что сначала бедра… потом руки, хорошо?
- Хорошо, - соглашается она. Он опускает левую руку и осторожно касается пальцами ее бедра сквозь мундир. Слегка прижимаясь к ней сзади и в любой момент ожидая того, что она развернется и врежет ему по зубам, он поворачивает бедра в сторону воображаемого удара, увлекая ее следом, и взмахивает битой в медленном ударе.
- Отлично, именно так, - одобряет он. – Повторим? Сначала бедра, потом руки. – Его прикосновение к ее бедру на этот раз более уверенное, и расстояние между их телами – и так минимальное – фактически исчезает. Находясь так близко к ней, он ощущает ее учащенное дыхание и подозревает, что, если бы лунный свет не смыл все краски дня, ее щеки были бы пунцовыми. Однако же она не отодвигается.
На самом деле, она еще плотнее прижимается к нему.
- Повторим, - отзывается она, и хрипотца в ее голосе разжигает внутри него что-то, что до этого момента лишь слабо тлело. Он сильнее сжимает ее бедро и опускает подбородок ей на плечо, почти касаясь губами уха.
- Вот так, - говорит он, удивляясь тому, что еще сохранил способность говорить. – Мы будем ожидать подачи и внимательно следить за мячом. Потом мы просто ударим по нему. Мы не будем думать – мы просто позволим ему лететь, Скалли, хорошо?
Она дрожит, когда его дыхание щекочет ее ухо.
- Угу.
Малдер смотрит влево, представляя, как питчер разогревается, готовясь к броску.
- Готова? – спрашивает он, и Скалли кивает. Они вместе шагают вперед, двигая бедрами в идеальной синхронности и не прерывая контакта, и взмахивают битой, ударяя по воображаемому мячу. Малдеру кажется, что он почти что слышит стук мяча, соприкоснувшегося с битой. Они со Скалли замирают в этом положении… а потом она отпускает биту и поворачивается к нему лицом. Его левая рука скользит по изгибу ее талии, пока не останавливается на правом бедре, и он слишком поздно осознает, что у него больше нет даже надуманной причины, чтобы продолжать прикасаться к ней.