- Она просила напомнить, что любит тебя, - говорит Малдер. – И заставила меня пообещать, что я буду заботиться о тебе и не… - он замолкает и сильно краснеет, - не упущу возможность воспользоваться нашими условиями проживания.
Скалли молча встречает это заявление, но потом вдруг разражается смехом. Как это похоже на Мелиссу, сказать нечто подобное. Не «будь осторожна» или «отдыхай и лечись». Малдер застенчиво улыбается ей.
- Как я и говорила, - посмеивается Скалли, качая головой, - она никогда не отличалась тактом.
Малдер тоже смеется и, подойдя к кровати, садится на нее рядом со Скалли. Он берет ее за руку, все еще улыбаясь, и в то же мгновение нервозность Скалли исчезает без следа. Это все еще Малдер – мужчина, которому она доверяет и который, как ей отлично известно, не станет давить на нее, заставляя делать что-то, от чего ей может быть неловко или страшно.
- Джеймс готовит нам ужин, - продолжает Малдер. – Он принесет его наверх, когда закончит, и тогда… - Он снова бросает на нее смущенный взгляд. – Ну, если ты не против, я бы хотел отдохнуть. Дорога до станции и обратно была долгой.
Скалли кивает.
- Как бы мне не хотелось этого признавать, но я устала, пока тебя ждала, - признается она. – С нетерпением жду момента, когда смогу лечь спать.
Вскоре им приносят еду – курицу с овощами для Малдера и суп со свежим хлебом для Скалли, которая пока еще не употребляет в пищу ничего тяжелого. Они едят в креслах перед камином и когда заканчивают, Малдер относит подносы обратно на кухню. По возвращении он выглядит смущенным.
- Джеймс ясно дал мне понять, что в моей комнате дальше по коридору постелены свежие простыни, - говорит он, и Скалли заметно сникает. – Но я сказал ему, что лучше присмотрю за тобой и останусь рядом на случай, если тебе что-нибудь понадобится. Хотя я могу спать в своей комнате, если ты предпочитаешь остаться одна. Знаю, что мы с твоей сестрой, вероятно, прохода тебе не давали, - с обеспокоенным видом добавляет он, но Скалли качает головой.
- Твоя идея мне больше по душе, - тихо отвечает она, и его губы растягиваются в нежной улыбке. – Можешь готовиться ко сну – нам двоим тут предостаточно места.
Малдер улыбается еще шире.
- Точно? – переспрашивает он, и в ответ Скалли откидывает край одеяла и залезает в кровать, отодвигаясь к дальнему краю, чтобы оставить место для Малдера. Его улыбка превращается в ухмылку от уха до уха, когда он в мгновение ока встает, снимает сапоги, носки и китель… но потом медлит. – Я схожу, заберу ночную рубашку из своей спальни, - говорит он. – В ней будет куда удобнее спать, чем в мундире.
Скалли согласно кивает.
- Если не трудно, принеси и мне свежую рубашку, - просит Скалли. – Если у тебя есть запасные.
- Разумеется, - отзывается Малдер, скрываясь в коридоре. Он вскоре возвращается с двумя чистыми белыми накрахмаленными ночными рубашками, после чего спускает подтяжки и начинает раздеваться. Скалли наблюдает за ним с интересом по мере того, как все больше худощавого поджарого тела открывается ее взору – больше, чем она видела за все время их знакомства. Она внимательно изучает его сильные плечи, мускулистые руки, узкие бедра и подтянутый живот, почти бессознательно закусывая губу.
Словно бы почувствовав на себе ее взгляд, Малдер внезапно останавливается и поднимает глаза, смотря прямо на нее. Напряжение в комнате стремительно нарастает, и Скалли вдруг испытывает трудности со сбившимся дыханием. В следующую секунду Малдер лукаво ей улыбается.
- Нечестно, - замечает он. – Я бы сказал, что на мне куда меньше одежды, чем на тебе.
Скалли улыбается в ответ… и затем, не дав себе времени передумать, садится на постели и стягивает старую ночную рубашку через голову, оставаясь полностью обнаженной. На миг ее пронзает страх – она практически уверена, что никто не видел так много ее голого тела с тех пор, как она научилась сама одеваться в возрасте трех лет – но оно того стоит, если судить по исполненному благоговения взгляду Малдера. Он замирает в процессе снятия нижнего белья, совершенно позабыв о брошенных в кресло рядом с ним рубашках.
- Скалли, - с трепетом в голосе выдыхает он… и тут, кажется, дар речи ему отказывает. Он скользит взглядом по ее груди в такой манере, что она бы наверняка почувствовала себя не в своей тарелке, будь на его месте кто-то другой. – Ты прекрасна, Скалли, - тихо добавляет он, и ее лицо вспыхивает от удовольствия.
- Спасибо, - шепчет она. Его взгляд слишком интенсивный, и в конце концов она чувствует необходимость разорвать их зрительный контакт, что и делает, опуская глаза. Она смотрит на одеяло, пока он снимает нижнее белье и надевает рубашку, вновь переводя на него взгляд, только когда он садится на край кровати и застенчиво передает ей вторую рубашку. Она берет ее и надевает, пока он забирается в постель рядом с ней. Терпеливо подождав, пока она устроится поудобнее, он подвигается ближе и осторожно протягивает к ней руки.
- Если я перехожу черту, то просто не обращай на меня внимания, - говорит он, и неуверенность в его голосе трогает ее до глубины души. – Но я так долго мечтал о том, чтобы спать, обнимая тебя, что просто подумал… - Скалли прерывает его, охотно устроившись рядом и довольно вздохнув, когда кольцо его рук смыкается вокруг нее.
- Я тоже об этом мечтала, - честно признается она, наслаждаясь ощущением его крепкого теплого тела, прижимающегося к ней с головы до пят. – Так долго, Малдер. Но никогда не думала, что мне представится такая возможность.
- Что ж, теперь она у тебя есть, - бормочет Малдер, зарываясь лицом в ее волосы, так что его рот оказывается рядом с ее ухом. – И хорошая новость заключается в том, что нам не нужно будет прекращать это делать по возвращении в лагерь.
- М-м, - соглашается она, придвигаясь еще теснее к нему. От него пахнет чистым хлопком, потом и чуть-чуть мылом, которым он ранее умывался. Но помимо всего этого она ощущает насыщенный мужской запах, который, не будь она такой уставшей, скорее всего, побудил бы ее наброситься на него, хотя при других обстоятельствах она бы сочла подобное свое поведение ужасно смущающим.
Сейчас же все, на что она способна, это прижаться к нему, насколько позволяют законы физики, и погрузиться в сон.
Когда она просыпается, то первым делом чувствует невероятное тепло – от обычной утренней прохлады осталось только далекое воспоминание, хотя огонь в камине превратился в слабо тлеющие угольки. По правде сказать, ей даже жарко: первым ее побуждением при пробуждении стало желание сбросить тяжелые пуховые одеяла, чтобы обеспечить приток прохладного воздуха.
Ее останавливает незнакомое, но очень приятное ощущение в основании шеи.
Малдер целует обнаженную кожу на краю волосяной линии, покусывая ее, словно пробуя какое-то особенно изысканное блюдо, и бормочет при этом что-то одобрительное.
Скалли накрывает волна жара и возбуждения. Перекатившись к нему лицом, она обнимает его рукой за талию, притягивая ближе к себе, и их губы встречаются в поцелуе, который вскоре наполняется неведомой ей до этого момента страстью.
Они целовались и раньше, а потому ощущение и вкус его губ для нее не в новинку, но каким-то образом поцелуи в постели, когда они лежат, прижатые друг к другу всем телом, отличаются от поцелуев стоя. Перед ними словно бы открывается множество новых возможностей, и вместе с этим возникает стремление воспользоваться всем, что предлагают обстоятельства… и в кои-то веки Скалли совсем не стремится обдумывать свои решения, составляя список причин, делающих происходящее между ними не слишком удачной затеей.
Впервые в жизни ей наплевать на последствия.
Отрываясь от него на мгновение, необходимое, чтобы освободить руки, Скалли обхватывает край своей ночной рубашки, стягивает ее через голову и отбрасывает прочь. Малдер широко распахивает глаза, упиваясь видом ее обнаженного тела, и закусывает губу, когда его взгляд останавливается на ее груди. Он нерешительно тянет к ней руку, но затем убирает ее, смущенно смотря Скалли в глаза.