— Ты… ты Фрэнк Штейн, — выдыхаю я.
Его глаза, которые обычно сверкают харизмой на фотографиях, выглядят плоскими и раздраженными.
— Во плоти, — усмехается он. — Ты была не той, кого я искал, но я все равно доволен.
Выражение моего лица вытягивается, когда от страха по рукам и груди бегут мурашки. Я крепче прижимаю Фифи к себе.
— Раз уж ты здесь, давай подумаем, как вывезти тебя из Румынии, прежде чем ты создашь еще какие-нибудь проблемы нашему дорогому другу Дракуле.
Фифи снова рычит, когда неуклюжий мужчина приближается ко мне с протянутой рукой.
Я прищуриваюсь и отступаю на шаг.
— Думаю, я лучше останусь здесь, если тебя это не смущает.
Большинство женщин отдали бы левую грудь, чтобы поменяться со мной местами прямо сейчас, но я улавливаю что угодно, кроме теплых и уютных чувств, находясь с ним наедине. Я просто хочу Влада и выбраться из этого жуткого туннеля, в каком бы порядке это ни произошло.
Он хихикает, но его голова поворачивается в неестественной, почти изучающей манере.
— Разве это не типично? Разве ты не знаешь, кто он?
— Я знаю, что он не вел себя со мной как придурок, и он не держит меня здесь в заложниках, как какой-то гад.
Ладони становятся липкими, когда он безучастно смотрит на меня. Ни один глаз не моргает, вообще, и это пугает меня. Если Влад — Дракула, то не означает ли это…
Его имя.
— Боже мой, ты настоящий Франкенштейн?
Его мрачный и маниакальный смех обрывает меня.
— Нет, но мой создатель черпал вдохновение в этой глупой сказке, — он нарочно бьет кулаком по стене, чтобы напугать меня, и я подпрыгиваю.
— Я гораздо хитрее и опаснее.
То, как он смотрит, словно я одноразовая, заставляет меня сглотнуть. Я дрожу, застыв на месте, не зная, как от него отделаться.
— У тебя есть два варианта, ягненочек. Ты можешь пойти со мной, и я посажу тебя на самолет до любой лачуги, которую ты называешь домом, или я могу убить тебя, — наконец говорит он, все еще не моргая.
Паника подкатывает к горлу, и в мозгу происходит короткое замыкание.
— Но почему?
Он смотрит на меня как на идиотку.
— Что?
— Почему это единственные варианты? — пискляво произношу я.
Он отшатывается назад, отодвигаясь от стены.
— Потому что я так сказал.
Я усмехаюсь.
— Как будто это ответ.
Я отступаю на шаг, желая, чтобы эта дурацкая стена рядом с нами исчезла. Может быть, я смогу схватиться за рычаг и как-нибудь выбраться. Конечно, Обри, а потом часами бегать по холодному снегу? Дерьмо.
— Это единственный ответ, который ты получишь.
— Мне трудно поверить, что парень, пожертвовавший в этом году пять миллионов долларов в Фонд спасения дельфинов, может причинить вред людям.
— То, что ты и другие глупые люди знаете обо мне, неверно.
— Фрэнк! — раздается другой голос. — Наконец-то мы нашли тебя.
Мгновение я в состоянии шока смотрю, как парень в простых синих джинсах и кожаной куртке выходит из тени.
Глаз мистера Штейна наконец-то дергается, что отличает его от робота, и я испускаю небольшой вздох облегчения. Я посмотрела достаточно профильных шоу, чтобы понять — мне действительно нужно, чтобы он дал мне хоть какой-то намек на то, что он живой.
— Джекилл, какого хрена ты так долго? — рычит он чертовски раздраженным тоном. — Мы искали твой маленький «проект» тридцать минут.
Я перевожу взгляд на нового человека. Это Джекилл?
Он выглядит таким… нормальным. У него зеленые глаза, каштановые волосы до шеи, а кожа загорелая, как у Дойла. Он выглядит так, словно ему следовало бы кататься по съемочной площадке, а не ползать по темным туннелям в Румынии посреди зимы.
— Боги мои, разве она не самое потрясающее создание, которое ты когда-либо видел? — по тому, как он машет рукой в темноту, я знаю, что разговор не обо мне. В его тоне звучит ликование, как у компьютерного ботаника, увлеченно изучающего новую деталь.
— Клянусь, Влад никогда не разрешает мне играть ни с одной из своих игрушек. Она просто великолепна, намного лучше, чем я себе представлял.
Фрэнк кивает в знак приветствия кому-то позади, кого я не вижу. Его тон смягчается, когда он говорит:
— Хильда.
Мои глаза расширяются, рот приоткрывается, и следующее, что я замечаю — это Фрэнк Штейн, забирающий рычащую собаку у меня из рук, которые, кажется, не работают. Но я не могу думать о том, почему мои конечности не слушаются, несмотря на странный гул в ушах, за которым следует прилив крови к лицу.