— Это не имеет значения. Ты знаешь, где она?
Он смотрит на городскую улицу.
— Вообще-то, недалеко отсюда. Но нам придется взять такси.
Такси.
Я допиваю остатки своего отвратительного ужина, небрежно отбрасывая пластик в сторону, и поправляю волосы.
— Ну пойдем, Влад, — стонет он, поднимаясь на ноги, чтобы собрать за мной мусор и запихнуть его обратно в холодильник. — Куда ты идешь? — его тон звучит настороженно, но я не в настроении.
Застегнув пуговицы грязного и рваного костюма, того самого, в котором я танцевал с ней, я смело выхожу на проезжую часть. Я останавливаю первый попавшийся желтый автомобиль, протягивая руку, и гримасничаю, когда начинает выть автомобильный гудок.
Мне надоело играть в хорошего с этими неблагодарными, и я больше ни дня не проживу без Обри в моих объятиях.
— Вот твое ебаное такси, — я машу Дойлу рукой.
— Черт возьми, Влад. Ты не можешь так просто взять и сделать это, — скулит Дойл, пока я обхожу машину и подхожу к водителю.
— Только что сделал.
Явно разъяренный таксист выкрикивает непристойности.
— Перестань кричать, — говорю я человеку, радуясь, когда бедняга затихает, подчиняясь моей власти и слушаясь, в отличие от некоторых людей. Я сажусь в машину, тихо закрываю за собой дверцу и откидываюсь на спинку сиденья.
— Ты же не собираешься принуждать каждого человека, которого увидишь сегодня? — спрашивает Дойл снаружи машины, держа мини холодильник рядом с собой.
О, я сделаю это, если придется.
— Садись в эту ебучую тачку, Дойл. Я не собираюсь больше терпеть твои выходки этой ночью.
Фары освещают его лицо и тело, когда он обходит автомобиль, чтобы выполнить мою просьбу, открывает дверцу машины и просовывает голову внутрь.
— У нас есть деньги. Ты просто напрасно тратишь энергию.
Он забирается в машину, и я смотрю на таксиста в зеркало заднего вида, в его обычные карие человеческие глаза.
— Возможно, тебе стоило сказать мне об этом, вместо того чтобы заставлять меня поверить в то, что мы нищие, и вынуждать позволить тебе превратить замок в хостел.
— В последний раз говорю, это не гостиница. Это люксовый отель, — он поворачивается на сиденье, откидывая голову назад, и я отмечаю, что он не спорит. Как я и думал. Отель был всего лишь одной из его многочисленных попыток заставить меня поесть, большим планом, который Дойл придумал просто для того, чтобы поиздеваться надо мной.
Его руки взлетают в воздух.
— Ты собирался превратиться в Хильду. Что ты хотел, чтобы я сделал?
Я не утруждаю себя ответом. Он вполне мог бы быть прав… если бы не Обри, вошедшая в мою дверь.
***
— Ты обещал, что она будет здесь, — говорю я, переступая порог квартиры Обри и рассыпая конверты по полу, когда ноги натыкаются на кипу почты у ее двери. Запах в маленькой, но уютной на вид квартире затхлый, в этом месте нет жизни.
Дойл втягивает носом воздух.
— Ее запах повсюду, но он слабый.
Ясно, что ее здесь не было долгое время. Я оглядываюсь по сторонам, и внимание привлекает плюшевое одеяло и маленький диванчик, который кажется едва ли достаточно большим, чтобы она могла удобно лечь на него, не говоря уже о том, что под моим весом он просто развалится.
— Это единственный адрес, который был у нее в анкете. Тот, что она использовала для бронирования, — Дойл хмурится, обходя меня, чтобы все проверить. — Может, ее просто еще не было дома.
— Почему ты не можешь просто написать ей в инстаграме? — спрашиваю я.
— Я же говорил. Почему ничего не проникает в твой толстый череп? — хмыкает он, бросая на меня раздраженный взгляд. — Она заблокировала меня. Не то чтобы я знал, как она нашла мой аккаунт, поскольку он зарегистрирован на мое полное имя.
Коннор О'Дойл. Я вздрагиваю, беспокойство охватывает меня при этом напоминании. Что, если это ее способ сказать «Я не хочу иметь с вами ничего общего?». Я настороженно смотрю на Дойла.
— Мог ли Фрэнк приложить к этому руку?
Он пожимает плечами.
— Возможно, если в какой-то момент у него был ее телефон.
Полагаю, он направляется открыть одну из спален. Мой взгляд падает на полку, расположенную у одной из стен, заставленную всевозможными книгами, а также на фотографию, на которой она и еще одна женщина улыбаются в камеру.