— Пожалуйста, ради бога, прекрати говорить. Я буквально чувствую, как теряю желание жить.
Дойл посмеивается, зная, что, будь его воля, мы бы давно завели домработницу — по крайней мере, живую. Но я не хотел, чтобы кто-то нарушал мое одиночество.
— Для этого сначала тебе нужно стать живым. Кроме того, этому месту не помешало бы немного жизни. Нам нужны горничные, и ты это знаешь. Хильда вряд ли в счет, поскольку она не может покинуть катакомбы.
— Я не хочу, чтобы в замке был кто-то еще. Но, полагаю, ты прав.
Он качает головой.
— Почему бы тебе не послушать? Обычно у меня есть несколько аргументов.
— У тебя есть три месяца, чтобы убедить меня. Таков был уговор, ни секундой дольше. От мысли о новых гостях у меня мурашки бегут по коже, и я отказываюсь играть роль в этом фарсе. Делай что хочешь.
Он встает и пружинистой походкой направляется к двери.
— Это ты говоришь? Или палка в твоей в заднице?
— Очень смешно.
— Кстати, Казанова34, повар будет здесь поздно вечером, а гости должны прибыть завтра утром. В агентстве сказали, что это настолько быстро, насколько они в состоянии доставить кого-то сюда.
— Полагаю, все будет в порядке. Я планирую сегодня показать Обри окрестности. Мы устроим пикник или что-нибудь в этом роде, может быть, поедим в деревне.
— Боже, помоги нам всем. Влад Цепеш спит и ходит на пикники, — он бросает на меня последний серьезный взгляд. — Просто будь осторожен, чтобы с тобой не случилось того, что произошло с Фрэнком.
— Я проведу неделю в обществе очаровательной женщины, а потом она вернется домой. Это временно.
Временно. При мысли о ее отъезде настроение мгновенно портится, а выражение лица Дойла говорит о том, что он знает это не хуже меня.
Он усмехается.
— Ммм.
ОБРИ
— Хорошо, теперь левее, — говорю я.
Зимние ботинки хрустят по снегу, пока я пытаюсь найти правильный ракурс, и я благодарна за новый шарф, он помогает согреться, но перчатки тоже стоило бы захватить.
Влад выглядит совершенно недовольным всем этим, но подчиняется, и улыбка, которая все утро красовалась на моем лице, растягивается еще больше. Я делаю снимок, внутренне визжа от того, как здорово это будет смотреться в инстаграм35. Влад — олицетворение секса, а снежный пейзаж за его спиной создает нужную атмосферу.
Его черное бушлатное36 пальто припорошено снежинками, волосы взъерошены ветром, и он выглядит так, словно попал в зимний мужской журнал. После прошлой ночи он выглядит… как-то спокойнее. Наверное, хороший секс после долгого воздержания так действует.
— Хорошо. Теперь улыбнись! — говорю я, ухмыляясь, как сумасшедшая.
Его губы кривятся от отвращения, и он смотрит на меня так, словно я попросила отбиться от стаи пауков.
— Нет.
— Одна крохотная улыбочка?
Он обнажает зубы, и это действительно смешно. Я опускаю телефон и на мгновение смотрю на Влада.
— Вчера ты вел себя так, будто предпочел бы заниматься чем угодно, но только не этим. Что заставило тебя передумать?
— Обычно я предпочел бы предстать перед расстрелом, а не заниматься чем-то столь легкомысленным, как позирование.
— Тогда почему ты здесь?
Его карие глаза сверкнули в солнечном свете.
— Потому что ты попросила, и как бы мне ни было противно улыбаться в камеру, как шут, кто я такой, чтобы возражать против просьбы леди? Если ты хочешь получить фотографии в память о пребывании здесь, я обязан выполнить любое твое желание.
Его темные брови драматично приподнимаются. Я смеюсь, огонек в глазах говорит, что он точно знает, как хочет удовлетворить мои желания.
— Э-э-э. Ничего подобного, мистер.
Все, что мне нужно — упасть обратно в его постель. С моей удачей, я выйду из нее еще более обалдевшей.
— Что?
Выражение его лица полно озорства, и ясно, что он знает, как мило выглядит и что делает со мной.
— Это только потому, что есть несколько других интересных вещей, которыми мы могли бы заняться.
Подмигивает он, и я смеюсь.
— Но я заметила, что ты относишься к такого рода вещам серьезно.
Он протягивает руку, и я беру ее. В животе разливается тепло от этого прикосновения. Я прикусываю губу, размышляя, подходящее ли сейчас время для разговора, почему я только что разорвала отношения и понятия не имею, что делаю.