Балкон огибает заднюю часть замка, скрытую от посторонних глаз массивными вечнозелеными елями, посаженными специально для этой цели. Это скрытый альков56 с камином и каменной зоной отдыха. Сегодня мы тут не для того, чтобы сидеть, я хочу ей кое что показать.
Я вхожу в темноту среди густых и пышных вечнозеленых деревьев, покрытых снегом.
Отпуская ее руку, я машу в их сторону.
— Подожди здесь.
Она смотрит на приглушенный солнечный свет, закрыв глаза, когда мягкие порывы ветра ласкают ее розовые щеки. Она теплая и светлая, и меня тянет к ней. Она выглядит так, словно ей здесь самое место, и это говорит о многом, потому что я никогда не приглашал сюда других людей.
Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, чувствуя, как они краснеют под веками. Проходит всего мгновение, и я слышу хлопанье крошечных крыльев, прежде чем Обри взволнованно визжит.
— О боже мой. Это… летучие мыши?
Я открываю глаза, когда крошечная мышь садится на мою поднятую ладонь, и глажу ее крылышки, показывая, что она в безопасности. Обри делает то же самое, и гордость переполняет мою грудь. Улыбка на ее лице ярче солнца, и прямо в этот момент я хотел бы видеть ее каждый чертов день. Воздух наполняется тихим писком, когда маленькие летучие мыши покидают пещеру под балконом, услышав мой зов и спеша поздороваться.
Она хихикает, когда еще одна мышь подлетает и садится ей на плечо.
— Это просто потрясающе. Боже мой, я не знала, какие они милые. Что они едят?
— Это Ночницы57. Обычно они питаются пауками и мелкими насекомыми.
Она смотрит на меня.
— Значит, они не кусаются?
— Эти — нет. Но я бы не рискнул выходить сюда ночью один. Это безопасно, если ты со мной, но в остальном, они животные и такая же часть природы, как и ты.
— Не могу поверить, что это место реально. Берни сошла бы с ума.
Она поворачивает ладонь, и на ее плечи опускается еще больше летучих мышей, пищащих ей в ухо.
— Они всегда такие дружелюбные?
— Нет, обычно я приношу им сверчков, которых Дойл достает в ближайшем рыбном инкубаторе. Они, вероятно, ожидали угощения, поскольку я давно здесь не был.
— Ну, тогда нам нужно что-нибудь для них купить. Бедняжки.
Я смотрю, как она легонько гладит одну из них, а остальные улетают спать. В конце концов, мыши ведут ночной образ жизни. Вид ее улыбки и смеха среди них наполняет меня радостью.
— О, я хочу забрать тебя к себе домой. Посмотри, какая ты милая!
Я никогда никого сюда не приводил, да и вообще не хотел приводить кого-то в пещеру. Но почему-то я знал, что ей понравится. Эта странная, энергичная женщина медленно, но верно завоевывает мое неживое сердце.
Она легонько поглаживает подбородок маленькой летучей мыши, и я иррационально завидую ей. Я околдован.
Я засовываю руки в карманы и позволяю ей поиграть еще несколько мгновений, пока последняя мышь не улетает на свой насест.
— Это самая крутая вещь на свете. Они такие очаровательные. Я их просто обожаю, — она вздыхает, и я смеюсь над ее миловидностью. Она скрещивает руки на груди. — Что тут смешного, Влад?
— Твой восторг — вот, что восхитительно.
Милая улыбка изгибает губы, и она идет ко мне, пока ее грудь не соприкасается с моей.
— Очаровательно, да?
Я обхватываю ладонями ее лицо и провожу большим пальцем по пухлой нижней губе.
— Ммм.
— Спасибо, что показал. Это чудесно.
— Я покажу тебе все, что в моих силах, лишь бы снова увидеть твою улыбку.
Она улыбается и притягивает мою голову к своей. Касается моих губ в поцелуе, и я стону от одного ощущения ее тела рядом. Кожа зудит от искушения взять ее здесь и сейчас на свежем воздухе, но я не могу рисковать, чтобы она заболела или чего еще похуже.
Румянец на ее щеках заставляет меня улыбнуться в ответ. Она отстраняется и изучает мое лицо, как будто никогда раньше меня не видела.
— Ты бы хотел полететь ко мной домой? — спрашивает она. Я моргаю, и она продолжает. — Я приглашена на свадьбу и должна была пойти с Чедом. Я понимаю, что ты, вероятно, не захочешь. Это свадьба моей…
— Да, — выпаливаю я.
— Это свадьба кузины. Она выходит замуж в День Святого Валентина, и да, ты не обязан этого делать, если не хочешь. Я… Ты мне просто очень нравишься, и я хотела узнать, сможешь ли ты прийти или вообще захочешь, — она нервно прикусывает нижнюю губу.
Безудержная радость распирает мою грудь при мысли о том, что она допускает возможность чего-то большего между нами, после своего отъезда. Возбуждение быстро сменяется осознанием того, что я увижу ее мир и ее место в нем.