Накор покачал головой:
— Я понял это уже давно, Мартух. Но мне куда интереснее другое: как ты сам стал непохожим на своих собратьев?
— Это история для другого раза, но тот момент приближается. Сегодня я принял решение: я буду вашим проводником туда, куда вам нужно. Более того, я даю слово сделать всё возможное, чтобы вернуть вас домой живыми.
Магнус нахмурился:
— Кстати, о возвращении… После всех этих изменений, как мы сможем выжить, вернувшись домой?
— Думаю, в полном порядке, — ответил Мартух. — Разница между вторым и первым уровнем реальности такова, что, как только вы вернётесь домой, начнётся обратный процесс. Возможно, вам придётся провести несколько дней в постели, и ощущения будут хуже смерти, но вы выживете. Представьте себе жесточайшее отравление или похмелье, только вдесятеро хуже и длящееся неделю. Затем это пройдёт.
— В природном порядке есть изящная гармония, вселенная стремится вернуть всё на свои места. Раз уж вы так решительно настроены нарушить этот порядок, вселенная проявит снисхождение и примет вас обратно. — Мартух прищурился, глядя на Пага — этот жест, как уже заметил маг, обычно означал живейший интерес. — Так могу ли я теперь узнать, зачем вам понадобилось отправляться туда, куда ни один здравомыслящий представитель вашей расы не ступил бы добровольно?
Паг переглянулся с Накором, получив его едва заметный кивок.
— Что ты знаешь о Талной? — спросил он Мартуха.
Глаза проводника расширились.
— Во-первых, вы вообще не должны знать этого слова, не говоря уже о том, что оно означает. Во-вторых, это… кощунство. Зачем спрашиваете?
— Он у нас есть.
Теперь Мартух выглядел откровенно потрясённым.
— Где? Как?
— Именно поэтому мы должны отправиться в мир дасати, — сказал Паг. — Со временем я расскажу всё, но сейчас просто пойми: наше беспокойство вызвано тем, что Талной оказался в моём мире.
— И не без причины, человек, — ответил Мартух. — Эта штука способна вселить страх даже в самого отважного героя дасати. Это чудовище из самых кровавых времён нашей долгой и жестокой истории. — Он сделал паузу. — Это меняет дело.
— Каким образом? — спросил Паг. — Ты что, передумал?
— Напротив. Теперь я ещё твёрже намерен провести вас туда, куда вам нужно. Я был прав, говоря, что вы играете в Игру Богов, но теперь ставки оказались куда выше, чем вы могли представить.
— Но мне нужно кое с кем посоветоваться, а тот, в свою очередь, поговорит с другим. Когда мы обсудим всё, я вернусь, и тогда мы поговорим о вещах, которые ни один смертный — ни человек, ни дасати — не должен даже представлять, не то что сталкиваться с ними лицом к лицу. — Он огляделся, словно внезапно обеспокоился, что их могут подслушать. Этот жест выглядел почти комично, учитывая, где они находились, но намёк был очевиден. — Я вернусь как можно скорее. Само собой разумеется, вы не должны говорить об этом никому, даже Кастору. А теперь вернёмся в город, и я отправлюсь по своим делам.
Паг и остальные переглянулись, затем последовали за явно взволнованным дасати.
Валко не получал удовольствия от празднества. Всё здесь казалось ему странным и тревожащим, хотя мать и описывала подобные светские собрания. Он словно обладал особым даром — видеть то, что ускользало от других, или же просто умел игнорировать то, что ослепляло и обманывало остальных. Мать называла это «социальной войной» дасати.
Как и предсказывал Хиреа, большинство его собратьев-учеников вели себя как настоящие таваки. Исключением был Силет, который, подобно Валко, удалился в угол зала, чтобы наблюдать и оценивать.
Несколько самок уже делали ему прозрачные намёки — младшие дочери второстепенных воинов и одна ослепительно красивая дочь Ничтожного Устроителя, торговавшего оружием и доспехами оптом. Её отец, на взгляд Валко, был ничтожеством, но весьма преуспевающим ничтожеством. А его дочь использовала свою красоту как таран против городских ворот. Валко не сомневался: стоило глупейшим из учеников хлебнуть ещё вина, и они сойдутся в драке за неё, возможно, даже прольётся кровь.
Валко изучал её движения, то, как её вроде бы скромная одежда подчёркивала каждый изгиб тела, её улыбку. Он пришёл к выводу, что она — самый опасный человек в этом зале.
Он размышлял о словах Хиреа, сказанных ранее — о связях между семьями и кланами, домами и династиями. Вспомнил и то, чему учила его мать вопреки общепринятой мудрости: что союз с дочерью второстепенного воина не обязательно плох, если от него родится сильный отпрыск, способный привязать того воина и его род к тебе как вассалов. «Размножаться вверх» — не единственный путь к успеху, твердила она. «Размножаться вниз», чтобы создать прочную основу, может принести множество мечей в поддержку любого твоего начинания.
Оглядев зал, Валко понял: возможностей для «размножения вверх» здесь практически не было. Лишь одна молодая самка хоть отдалённо соответствовала требованиям Хиреа, и её уже окружили пятеро его товарищей.
К нему подошёл Силес:
— Не жаждешь найти себе пару на сегодня, брат?
Валко бросил на него косой взгляд и покачал головой. Он заметил, что Силет выбрал носить на доспехах значок Ремалу. В этом не было запрета — сам Валко мог выбрать эмблему Камарина или Садхарина, но предпочёл не делать ни того, ни другого. Однако демонстрация кланового знака вместо родового, акцент на отцовских связях, а не на семье — это было странно. Валко едва сдержал вопрос, но, как и во всём, что касалось Силета, решил, что молчание будет мудрее.
Возможности для выгодного союза здесь были ничтожны, и Валко подозревал, что Хиреа это знал. Старый воин стоял у стола хозяина, делая вид, что слушает беседу, но его глаза постоянно скользили по залу, оценивая поведение подопечных.
Валко понимал: к утру его товарищи напьются и наделают глупостей. Он лишь не был уверен, ожидается ли от него то же самое или следует избегать этого. С одной стороны, он не хотел тратить силы впустую, с другой — помнил предупреждение Хиреа не выделяться слишком явно.
Взвешивая выбор, он спросил:
— А ты разве не ищешь самку, «брат»?
Силес оскалился, как голодный заркис:
— Здесь нет ни одной, достойной моего внимания. Разве ты не согласен?
Валко вновь искоса взглянул на него, затем перевёл взгляд на зал. Решение было принято.
— Думаю, та, что беседует с Токам, могла бы подойти.
— Почему? Её отец — всего лишь какой-то рыцарь из Ничтожных.
— Зато мать — младшая сестра высокопоставленного члена Кровавой Стражи, Ункарлина.
Не дав Силету вставить слово, Валко шагнул вперёд и направился к самке. Она была привлекательна, и он чувствовал, как учащается его пульс при мысли о возможной связи с ней или схватке с Токамом. Он знал, что не сделает ни того, ни другого, но, делая вид, что заинтересован, вёл себя достаточно предсказуемо, чтобы избежать подозрений, и при этом не тратил время на самку, которая в конечном счёте не представляла для него ценности.
Бросив взгляд на Хиреа, Валко заметил, что старый воин наблюдает за ним, пока он приближается к паре, погружённой в тихую беседу. Неужели в глазах старика мелькнуло одобрение?
Валко решил, что им нужно поговорить наедине — и как можно скорее.
Тад ёрзал, Зейн пялился, а Джомми сиял. Приём во дворце никак нельзя было назвать «скромным» по меркам мальчишек. По обе стороны длинной ковровой дорожки, ведущей к трону, выстроились не менее двухсот придворных, а вдоль стен замерли два десятка королевских гвардейцев — Первые Драгуны Короля — в полном обмундировании: короткие круглые шапки из белого меха с чёрными шарфами, спадающими с темени на левое плечо, кремовые мундиры с красной окантовкой, узкие чёрные брюки, заправленные в ботфорты.
Мальчики тоже щеголяли в лучших нарядах, которые пришлось срочно приобрести после королевского приглашения. Монахи были не в восторге от нарушения распорядка, но даже Верховный Жрец Ла-Тимсы не мог проигнорировать вызов ко двору.