— Ш-ш-ш. Томми, — окликнула она мальчика. — Не подходи к ступеням.
— Почему? — Мальчик попятился.
— Там живут дамы. Они не любят, когда тут ходят.
— Почему? — Мальчик остановился у лестницы и со страхом взглянул на дом.
— Дамы не любят маленьких мальчиков, — отозвалась вторая. Эта из ненавистниц, ее рот был виден мне сбоку — точь-в-точь змеиный.
— А что они со мной сделают?
— Поймают и накормят конфетами с ядом; уж сколько неслухов не вернулись из этого дома. И все оттого, что подошли слишком близко. Поймают маленького мальчика и…
— Ш-ш-ш! Этель, ну в самом деле!
— А маленьких девочек они любят? — Девочка подошла ближе.
— Они ни мальчиков, ни девочек терпеть не могут. Девочек они просто съедают.
— Этель, прекрати. Ты же пугаешь детей. Она просто дразнит вас, крошки, она все придумала.
— Не бойтесь, они выходят только по ночам, — уточнила женщина-змея, злобно глядя на ребятишек. — И в темноте охотятся на детей.
— Все равно, — вступил вдруг в разговор мужчина. — Нечего детям к дому подходить.
Чарльз Блеквуд появился лишь однажды. Приехал на машине с каким-то человеком, а мы как раз сидели у парадных дверей, сидели уже долго, день клонился к вечеру, и все чужаки разошлись; Констанция сказала:
— Пора картошку варить, — и собралась было встать, но в этот миг на аллее показалась машина, и мы остались посмотреть. Чарльз и его спутник вышли из машины и направились к лестнице; глядели они вверх, но нас видеть не могли. Я вспомнила, как Чарльз приехал сюда впервые и точно так же стоял, задрав голову и глядя вверх, на дом. Но на этот раз ему сюда проникнуть не удастся. Я дотронулась до замка — крепок ли? Констанция кивнула, она тоже знала, что Чарльзу сюда не проникнуть.
— Видите? — произнес Чарльз, стоя у лестницы. — Вот он, дом, все, как я рассказывал. Теперь уж не так страшно смотрится — плющ прикрыл, но крыша прогорела насквозь, и внутри все разграблено.
— А женщины там?
— Наверняка. — Чарльз засмеялся; я вспомнила его смех, его огромное белое лицо, вытаращенные глаза и прямо отсюда, из-за двери, принялась насылать на него смерть. — Сидят как миленькие. На деньгах сидят, на бешеных деньгах.
— Вы точно знаете?
— У них там денег тьма-тьмущая, они и сами не знают сколько. У них золото повсюду закопано, и сейф битком набит, одному Богу известно, где они деньги хранят. Так и сидят взаперти со своими деньгами и носа на улицу не высунут.
— Послушайте, — сказал второй. — Они ведь вас знают?
— А то как же. Я им брат двоюродный. Я тут даже раз гостил.
— Вам удастся с ними поговорить, хоть с одной? Подойдите к окну или к двери, а я сфотографирую.
Чарльз задумался. Глядел то на дом, то на спутника — думал.
— Продадите это фото в журнал или еще куда — половина моя.
— По рукам.
— Что ж, попробую, — сказал Чарльз. — Вы за машиной лучше укройтесь, они ни за что не выйдут, если чужих увидят. — Второй отошел к машине, вынул фотоаппарат и исчез.
— Готов, — закричал он, и Чарльз стал подниматься по ступеням.
— Конни? — окликнул он. — Эй, Конни! Это я, Чарльз! Я вернулся.
Я взглянула на Констанцию: никогда прежде не доводилось ей видеть Чарльза в его истинном обличье.
— Конни?!
Теперь она знает, что Чарльз призрак и демон, что он из тех, чужих.
— Давай все забудем, — сказал Чарльз. Он подошел вплотную к двери и заговорил вкрадчиво, заискивающе: — Давай снова станем друзьями.
Сквозь щелку я видела его ноги. Одной ногой он постукивал об пол веранды.
— Не знаю, за что ты на меня обиделась, — сказал он. — Я-то все жду, когда ты позовешь меня обратно. Если чем обидел, прости, Бога ради.
В метре над нашими головами он молил дверь о дружбе и прощении, он и не подозревал, что мы сидим на полу под дверью и слушаем его, глядя на его ноги.
— Открой, — говорил он проникновенно. — Конни, ну открой же, это я — братец Чарльз.
Констанция, подняв голову, поглядела на дверь, туда, где должно быть его лицо, и нехорошо усмехнулась. Видно, она давно приберегла эту усмешку на случай, если он появится снова.
— Я сегодня утром был на могиле старика Джулиана, — сказал Чарльз. — Я приехал на его могилу, и еще тебя повидать. — Он немного подождал и сказал изменившимся, трагическим голосом:
— Я положил цветы на его могилу… на могилу старика; он был очень хорошим человеком и так меня любил.
Вдалеке спутник Чарльза вышел из-за машины с фотоаппаратом.