- Ладно, не переживай, что-нибудь придумаем. Ты заказал в Петропавловске дозаправку?
- Так точно, шестьсот килограмм, командир.
За более, чем двадцатилетний стаж полетов над северной республикой Куртинадзе побывал во многих экстремальных ситуациях, так что сегодняшний рейс не вызывал у него никаких опасений. Подумаешь, дождь, подумаешь, горы, облачность. Все это уже десятки раз было и на санрейсах, и на спасательных работах, да мало ли каких случаев не было за это время.
Анзор Куртинадзе, приказал взять управление второму пилоту, а сам вылез из кабины размяться.
Несмотря на огромные размеры вертолета и большой звук, производимый турбинами, в салоне было относительно спокойно. Двое сопровождающих дремали на боковых откидных креслах.
Куртинадзе прошелся в хвост салона, поглядывая на тросы управления элеронами. В отличие от пассажирских судов в грузовых летательных аппаратах в салонах не принято делать обшивки, чтобы спрятать многочисленные силовые кабели и тросы. Уже проходя назад, летчик случайно обратил взгляд на большую дорожную сумку одного из пассажиров. Она была открыта примерно наполовину, и из нее торчал ствол автомата Калашникова. Один из пассажиров открыл глаза и улыбнулся: "Что, командир, летим нормально?". Увидев, что Куртинадзе смотрит на сумку, он, нисколько не смущаясь, пояснил: - "В горах звери водятся всякие, медведи, сохатые, может, кого и замочим".
Куртинадзе вернулся в кабину и спросил по внутренней связи своего помощника, проходили ли их пассажиры паспортный и милицейский контроль. Узнав, что Сергей встретился с этими людьми только в салоне вертолета, Куртинадзе задумался. Он подумал, что заказчик у него сегодня круче некуда. Оказывается, еще до приезда его в аэропорт, этот Виктор Джамбетович уже успел побывать и у командира авиапредприятия, и в "метео", и у дежурных милиционеров. Не говоря уже об отделе перевозок. И везде этот человек, похожий больше на министра или дипломата, чем на старателя, успел договориться, никто не смог ему отказать. Сам он не полетел, а подослал к вертолету этих двух амбалов в спортивных костюмах и китайских пуховиках. Что-то они не похожи на рабочих из старательских артелей. "Скорее всего, охрана" - подумал Куртинадзе. Ему приходилось возить и золото, и деньги. Он припомнил случай. Когда его "вертушка" привезла в аэропорт из далекого прииска около двух тонн золотого песка. Но тогда все было по-другому. Во-первых, рейс был строго секретный и официальный, и сопровождающие летели, не пряча оружие в багажные сумки. Да, конечно, время изменилось сейчас, не поймешь, где государственная охрана, а где рэкетиры.
Сергей включился в его размышления обычной своей скороговоркой, выпалив: "Командир, дают посадку, ветер три метра, облачность сто пятьдесят, полоса свободная, Вам привет от земляка. Ждет, кофе приготовил".
Куртинадзе знал, что, приземлившись, он пойдет к своему земляку Кахи Шенгелая, тот заведовал аэропортом в Петропавловке. Пока механик со вторым пилотом будут заправлять вертолет и готовить его к дальнейшему полету, они с Кахи поговорят в его тесном кабинетике, попьют кофе. Может, по рюмке коньячку. Кахи, как всегда, будет обижаться на Анзора, что тот опять не зайдет к нему домой, чтобы отведать шашлыка из горного барана и настоящей грузинской чачи. Анзор, как всегда, пообещает своему земляку к нему заехать на обратном пути. Они дружили уже лет пятнадцать. Когда-то Кахи тоже летал, но потом его списали с летной работы медики. И он попросился сюда, в Петропавловск, и работал уже десять лет на этой должности. Жил с женой, местной уроженкой. Дети, а их было трое, жили с ними тоже. Кахи был единственным представителем солнечной Грузии в этом северо-восточном золотодобывающем районе республики.
Аэропорт в поселке Петропавловске, был главным в районе, сюда дважды в день из столицы летали пассажирские АН-24, отсюда по всем населенным пунктам курсировали трудолюбивые допотопные АН-2. Располагался аэропорт прямо на берегу могучего Алдана, в 12 километрах от райцентра Среднеканска.
- Слушай, генацвале, ну как лететь дальше, - Кахи и Анзор сидели в крошечном кабинетике Шенгелая и тот, уговаривал своего земляка и друга прервать рейс из-за непогоды, - Хорошо дойдешь ты до Ольхона, здесь по реке, ты наверняка пролетишь, а дальше на Скалистый? Казаринские Гольцы не обойдешь.
Разговор шел на грузинском языке и присутствовавший здесь же в кабинете Серега, второй пилот Куртинадзе, не понимал о чем речь.
- Все я это понимаю, друг - Анзор был как всегда спокоен и нетороплив. - Есть другие обстоятельства...
Куртинадзе не стал рассказывать о встрече в аэропорту со своим богатым заказчиком и о том, что если он выполнит рейс, то получит солидный куш.
Друзья все-таки решили, что Анзор вылетает до Ольхона, тем более, Кахи позвонил районный прокурор и поинтересовался есть ли попутный борт до Ольхона. Дело в том, что из поселка сообщили, что там обнаружили труп и нужно посылать туда следственную бригаду для расследования. Отказать прокурору Шенгелая не имел права. Как командир воздушного судна Куртинадзе мог отказать и не брать попутчиков, рейс-то оплачен в оба конца, но по северным понятиям этого делать нельзя. Он находился на территории района и должен подчиняться этим неписанным правилам.
- Хорошо, Кахи, звони прокурору пусть к 1130 присылает бригаду, вылет на 1200, потом Куртинадзе уже по-русски обратился ко второму пилоту, Сергей, сходи на борт предупреди сопровождающих о времени вылета, пусть никуда не отлучаются.
С этими словами Куртинадзе и его друг Шенгелая вышли из кабинета и отправились к дежурному метеорологу, уточнять последнюю сводку погоды.
Через сорок минут к воротам, ведущим на летное поле подъехал забрызганный вездеход. Прибыла оперативная группа. Еще через десять минут тяжелый МИ-8 оторвался от взлетной полосы и взял курс на Ольхон.
В салоне вертолета новые пассажиры громко разговаривая, занимали места. Было их шесть человек, из которых на четверых были одеты бронежилеты. Все вновь вошедшие были вооружены автоматами. Как-то оказалось, что рассаживаясь на металлические откидные сидения, расположенные возле бортов грузового салона, вошедшие оперативники разъединили прилетевших амбалов друг от друга. Вскоре в салоне все успокоились. Но внезапно затишье кончилось, как по команде, а скорее всего команда была дана. Оперативники навалились на ничего не подозревающих людей Виктора Джамбетовича и через несколько секунд на них были надеты наручники. Вскоре из багажа были извлечены пара автоматов и несколько рожков с патронами.
Для винтокрылой машины такого класса как МИ-8 преодолеть расстояние от Среднеканска до поселка Ольхон не составляло особого труда. Но это в хорошую погоду. Ольхон и Среднеканск находились на одной реке Ольхоне, казалось, лети себе вверх по ущелью этого довольно крупного притока Алдана и через 180 километров попадешь на место. Но в жизни все не так. Во-первых, только первые полста километров долина Ольхона широченная, а потом река продирается через горы и ущелье выписывает такие замысловатые повороты, что врезаться в скалу не составляет большого труда.
Поэтому из Среднеканска в Ольхон воздушный путь вел через два перевала высотой в две тысячи метров, зато и расстояние сокращалось более чем в два раза и составляло по воздуху всего восемьдесят километров.
Для МИ-8 с его крейсерской скоростью 180 километров в час полет из райцентра в Ольхон был предположительно не более сорока минут. Но это в хорошую погоду. Лететь через перевалы? Анзор Куртинадзе сразу же отбросил эту мысль как самоубийственную, единственная возможность попасть в поселок это идти над Ольхоном. Снизившись практически до самой воды летчик виртуозно повел машину по узкому ущелью. Зрелище было не для слабонервных. Вертолет стремительно проносился по узкому каньону, то и дело закладывая немыслимые виражи. Сквозь пелену непрекращающегося дождя в иллюминаторах то и дело мелькали отвесные скалы прижимов, крутые борта ущелья, заросших лиственницей. Иногда вертолет выскакивал на открытое и прямое пространство и тогда можно было перевести дух. Вскоре он вновь заныривал в ущелье и все повторялось сначала.