От моря исходила предвечерняя прохлада. Девушка небрежно откинула с лица волнистую прядь волос, выбившуюся из причёски, и, выразительно стрельнув глазами в сторону Андрея, кокетливо отвернулась.
Парень расположился напротив Лии. Немного непослушными пальцами мягко взял девушку за подбородок и приподнял её неподвижное лицо. Он поглядел на неё с таким беспредельно откровенным восхищением, с такой любовью, на которые только была способна его душа. Их взгляды переплелись. «Славный выпал денёк, правда, немного напряжённый»,— определённо читалось в их глазах. Им определённо хотелось уединиться и наслаждаться обществом друг друга.
И вдруг внутри у Лии что-то словно лопнуло, и она, взглянув на текущие обстоятельства под другим углом, впервые остро поняла: все эти восемь с небольшим месяцев, пока Андрей искал её, всё её существо пронизывала обжигающим холодом ужасающая пустота, и не только из-за скорби по родным, но и из-за долгой разлуки с ним.
И вот теперь Андрей, живой и невредимый, был с ней и совершенно безвозмездно дарил ей счастье. Это ли не радость бытия?! Он смотрел ей в лицо прямо и открыто, лаская любящим взором её чётко очерченные выразительные брови, прелестный нос и ротик, узкий точёный подбородок, спускающийся к безупречным линиям гибкой лебединой шеи.
Со слезами на глазах Андрей жарко поблагодарил за оказанное ему высокое доверие и принёс священную клятву — сделать всё, чтобы оправдать его, если, конечно, жизнь не разведёт их с Лией по разным дорожкам.
Несколько раз молодая женщина вопросительно моргнула, дав понять, что готова выслушать Андрея по поводу того, что за желание он собирался огласить.
— Ах да! — вспомнил парень.— Ах да! Моя не выраженная вслух просьба… Я помню, конечно…
Андрей глубоко вдохнул, шумно выдохнул, зажмурил глаза, пытаясь очистить своё сознание от лишних и ненужных мыслей, чтобы не запнуться в разговоре и не выглядеть глупо в глазах девушки.
Тут, на побережье, в мягких объятиях ветра,— тёплого и освежающего единовременно,— тут, среди знойного южного благолепия, сопровождаемого многоголосьем людей, волн, перекличкой чаек, было поистине незабываемо: вверху, в синеющей пучине небес, тонуло солнце, а под ним стелилось в мерном накате изнурённых волн торжественное бугристое море, им позолоченное и прогретое!
Краем волана, ещё утром найденного где-то неподалёку от газетного киоска, Андрей почесал щёку и приготовился было произнести свою страстную мольбу, но завидел семерых босых мальчишек, шагающих тесной шеренгой по берегу, и зачем-то воткнул лёгкий мячик широким волнистым ободком вверх в расщелину между камнями.
— Детям он пригодится больше, нежели мне,— туманно пояснил свои действия он.
— Глядите-ка, как задаются! — Лия указала подбородком в сторону, туда, где, взявшись под руки, негромко переговариваясь между собой, несколько босоногих загорелых мальчуганов чётко чеканили шаг, цепью, как истинные солдаты. И её губы, обнажив ровные белые зубы, медленно растянулись в искромётной улыбке, полной восторга.
— Угу,— медовый, какой-то тёплый, точно растопленная глазурь, голос обволакивал, как дремота.
Умело поймав настроение Лии, Андрей с еле заметной улыбкой на устах качнул головой назад и задорно подмигнул ей, и с его губ сорвался похожий на треск хвороста сухой короткий смешок, от которого мурашки побежали у неё по телу, после чего соколиным взглядом карих глаз он сопроводил семерых пацанов.
С опустошённым, раздавленным видом Андрей ладонью вниз положил руку Лии на свою ладонь, пробежавшись глазами по её переменчивому лицу, явно считывая эмоции и глубину чувств; судя по мимике его лица, она без труда догадалась, что разговор предстоит непростой.
Вдруг молодой человек вскинул голову и устремил взор на море, задумчиво-печально любуясь прибоем; круговыми движениями он медленно, нежно поглаживал руку Лии — от запястья до кончиков пальцев. А сам неотрывно глядел на игру синих волн, сверкающих на солнце белоснежными верхушками, и сдержанно всхлипывал украдкой.
Он с трудом сглатывал застрявший в горле ком, но слёзы давно были на подходе и теперь кипели в его страдающих глазах, опушённых длинными изогнутыми ресницами, ползли по бледному лицу, по-прежнему отвёрнутому от Лии в сторону моря.
Боль разрывала сознание, наполняя рассудок горечью того, что он рискует остаться один на один с самим собой, с пустотой внутри себя и вокруг, а ещё с тяжёлым грузом мыслей, с диким холодом да с равнодушным золотым морем, что с помощью ветра, волн, плеска вёсел и своей фантастической красоты, забирающей в плен, вечно беседует с жителями планеты.
Но Андрей старался держаться изо всех сил, лишь бы не расстроить и Лию тоже, не показаться слабаком, выглядеть прилично и достойно. Он не хотел, чтобы Лия видела, как он плачет. Это был очень сильный и мужественный человек, который терпеть не мог демонстрировать перед женщинами собственную слабость…
Единственным нескрываемым липким страхом было то, что прямо сейчас девушка поднимется на ноги, развернётся и растворится в жаре небесного светила так же незаметно, как и появилась. На этот раз — навсегда…
— Пожалуйста, не отрекайтесь от меня, лапочка…— схватив Лию за рукав, хрипло взмолился Андрей, видя, что в её глазах дрожат слёзы.— Мне так легко и чудесно рядом с вами!.. Без вас я погибну, как умирает на ладонях снег. Пред вашей ласкающей улыбкой преклоняюсь, в вашей небесной красоте растворяюсь, о, Лия, богиня из богинь, принцесса из принцесс… Позвольте остаться, даже если никогда не сможете меня полюбить. Не спешите гнать прочь. Оттолкнуть ближнего мы всегда успеем, подвергнув себя страданиям, а вернуть уже не сумеем. Поверьте, вдвоём нам будет легче! Вдвоём преодолеем любые трудности, и я помогу вам унять боль.
Губы Лии слегка улыбнулись. Она чуть склонила голову набок.
А Андрей в забытьи окунулся в чудные шелковистые волосы молодой женщины, тонко, но охмеляюще пахнущие розмарином и травой. И неожиданно для себя сладко задремал, объятый чарами пламенной любви. И последнее, что он услышал наяву в ясном предвечернем воздухе, был свистящий шум двигателя небольшого пассажирского вертолёта, летевшего в четырёхстах метрах над бухтой.
Так Андрей с головой «ушёл» в бездонную пещеру, «ушёл» ненадолго, вобранный её пустотой жадно и полностью.