— Знаю, что живёшь и дышишь лишь мною,— промолвила растроганная Лия и нахлобучила капюшон, защищаясь от противного ветра, накатившего с севера.— Ты беспрестанно признаёшься в том, как сильно я нужна тебе, однако страх потерять тебя и Нонку ни на секунду не покидает меня. Стоит хоть на миг испытать ледяное, мучительное одиночество,— и ничем не объяснимая тревога завладеет тобою навек. Увы, но это так. Пойми, мой хороший: и ты, и Нонна,— я ценю в полной мере вашу готовность поддержать добрым словом и помочь чем угодно, честно. Но, к сожалению, а может быть, и к счастью, люди бессильны перед моими воспоминаниями о преждевременно ушедших родственниках, которых я никогда, никогда не забуду. Тут уж ничего не поделаешь…
Лия залилась бледностью. Она нервно засмеялась, закусывая губу. И, хотя она была рядом с Андреем, от неё веяло одиночеством, холодом и болью, прожигающими душу.
Лия заметила во взгляде юноши то, чего не видела никогда раньше. Её прошиб ледяной пот, и она, прекратив смех, отвела глаза. Неподвижным взором она уставилась в пространство, и только губы безмолвно подёргивались.
На вопрос Андрея «хочешь, я согрею тебя?» Лия лишь дотронулась тыльной стороной ладони до его щеки и, чтобы чуточку разрядить обстановку, поспешила перевести разговор на другую тему:
— Задолго до нашего знакомства мы не догадывались о существовании друг друга. Если б ты увидел меня в толпе прелестных, кокетливых девушек, я ничем не отличалась бы от подавляющего большинства населения земного шара. И ты был бы для меня точно таким же юношей, как двести тысяч других юношей. Но однажды нам довелось познакомиться, и всё изменилось. Ты стал для меня единственным в целом мире, как и я для тебя. «Ещё нужны вы мне, Лия, мне и вашей подруге!» — помнишь? Эти слова навсегда врезались мне в память.
— Всё изменилось,— повторил Андрей, чтобы глубже проникнуться сознанием ценности того переломного момента в своей судьбе, когда с появлением Лии в сердце поселилось безудержное веселье, вытеснив печаль, а черта горизонта стала всё чаще приковывать взгляд: не забрезжили ли первые лучи зари?
Его журчащий, как ручеёк, голос успокоил Лию; казалось, что он принёс с собой голоса древних предков, бесследно канувших в глубину холодной чёрной земли.
Сие неожиданно вызвало у Лии лёгкий прилив радости, окрылив её, укрепило веру в чудо, душа её взвилась орлом в порыве трепетного счастья.
— Я с тобой солидарен,— слегка поджал губы Солновицкий.— Нечего мне возразить против твоего логического вывода. Ты, конечно, чертовски права во всём. Да, не забыть тех слов, сказанных нами друг другу. Это как колыбельная, впитанная с молоком матери.
Что-то похожее на озорство блеснуло во взгляде карих, обычно спокойных глаз Андрея; Лие почудилось, что в течение минуты у него успело созреть какое-то жизненно важное решение, но он пока ещё обдумывает его, взвешивая все «за» и «против».
Молодой человек всё говорил и говорил, по большей части о том, как славно они с Лией провели тот летний день, когда он встретил её во второй раз.
О моменте, когда Лия очень горько заплакала, увидев в море плывущий корабль, и ещё долго потом не могла прекратить рыдания, он вообще старался не упоминать: не стоит затрагивать больную тему, по его словам.
Но в целом безмятежное времяпрепровождение у моря ему ужасно понравилось, разве что народа было чересчур много, чтобы можно было полноценно насладиться жизнью.
Расслабив спину, Андрей сел поудобнее и заговорил вкрадчиво и мягко:
— Я хочу донести до тебя ещё вот что, Лиюшка: напрасно ты волнуешься. Просто пойми: никуда мы с Нонной не исчезнем и будем рядом столько времени, сколько нам отвела судьба.
И уста их слились в жарком поцелуе. Он был столь долгим, что, казалось, целая вечность пролетела мимо, подобно мигу.
— Ах, девушка, девушка, как же сильно люблю я тебя!..— дрожащим от нежности голосом проговорил Андрей и скользнул глазами по плавным очертаниям её красивого гибкого тела, угадывающимся под плотной осенней одеждой.
— Тс-с! — Лия приложила к губам Андрея изящный палец.— Ничего не говори. Не надо. Сегодня, в годовщину нашего знакомства, мне хотелось бы просто побыть в тишине, чтобы прислушаться, как от огромной любви и страсти бьются наши сердца!
— Я помню, что сегодня особая дата, знаменательная для нас обоих. Долго думал, что преподнести тебе в подарок, но в итоге так и не смог придумать ничего лучше, кроме как уединиться с тобой, упиваясь каждой секундой сладостной тишины и растворяясь в ней. Прости меня…— прожурчал в звенящей тиши вечерней улицы приглушённый ручеёк его грустного голоса.
Лия резко поднялась и, посмотрев с изумлением на Андрея, развела руками.
— Мы с тобой знаем друг друга не первый месяц, а ты так и не понял до конца, что уже наградил меня бесценным подарком на всю оставшуюся жизнь. Ты отдал мне всё своё душевное тепло и свободное время, даровал весь свой внутренний мир. Взаимопонимание между нами крепнет день ото дня. И после того, как ты создал для меня райски счастливую и гармоничную реальность, может быть, даже не осознавая этого, ты по-прежнему полагаешь, что я нуждаюсь в чём-то большем?! А ещё… Ты только взгляни на это небо, безбрежное, как счастье! Погляди-ка на скрытые полумраком уснувшие скверы и клумбы.— Лия обвела рукой округу.— Ощути божественный запах ночи под дальний зов моря. Почувствуй, как ласково обнимает за плечи ветер. Нравится? — с лёгкой лукавинкой в глазах посмотрела на Андрея девушка и сама же ответила: — Нравится! Согласись, что только научившись по-настоящему дорожить драгоценнейшими божьими дарами, поймёшь: ни один роскошный презент, упакованный в пёструю коробку и перевязанный цветными лентами, не сможет заменить ничего из перечисленного. То, что нельзя купить в магазине ни за какие деньги, несравненно ценнее и возвышеннее.
За последней фразой последовала короткая пауза, никто из них не мог нарушить её, ведь обоим так много хотелось сказать.
Андрей переплёл пальцы Лии со своими и, бережно водя большими пальцами по её мягким ладошкам, чутко вслушиваясь в её протяжное дыхание, вымолвил с непритворной лаской:
— С самого первого дня, когда мы увиделись, и по сию пору я обязан, Лиюшка, скрашивать твою жизнь волшебными праздниками. Я подарю тебе ещё больше: океанский бриз и серебряный иней, туманы и утреннюю росу, облака, родники, водопады, густые леса и поющие пески. И каждый подарок будет принадлежать тебе одной! А иногда ты будешь позволять мне менять погоду, или направление ветра и силу порыва, если я посчитаю нужным. А сейчас просто спою,— скромно завершил разговор Солновицкий.
И после того, как Лия искристо засмеялась, он, мило улыбнувшись ей в ответ, изобразив руками волны, тихо запел трогательную песню о любви морской рыбки к речной.
Оцепенев в полном восхищении, Лия заслушалась проникновенным пением Андрея и невольно уснула у него на руках, да так сладко, что не успела сообразить того, что давно уж спала в своей тёплой постели, им же заботливо уложенная.
Полночи просидел Андрей около Лии, глядя на эти сомкнутые негой веки, на разбросанные по подушке золотистые волосы, на приоткрытые губы.
«Она удивительно хороша и хрупка, точно цветок. Вырвешь его с корнем — и скоро он начнёт засыхать. Так и ей боль могут причинить безразличие окружающих, грубо сказанное слово либо один неосторожный поступок, чего не допущу ни при каких условиях»,— напоследок подумал Солновицкий.
Ночная октябрьская прохлада влетала в раскрытое окно и щипала кожу.
А поутру бесшумно, чтоб не разбудить Лию, Андрей выскользнул из квартиры и возвратился с букетом кремовых роз, чьи лепестки рассыпал по всей спальне. И когда она проснулась и увидела перед собой его радостное лицо и лепестки, то вся просияла, как майское утро, протянула к нему тонкие ручки и обвила ими его могучую шею.
Солновицкий весело расхохотался.
— Лия,— промолвил Андрей. Он сорвался с места и быстро надел потёртую чёрную куртку.— Лия, идём, здесь душно.
— Милый, я бы с удовольствием провела с тобой этот день. Но мне же нужно собираться на работу. Половина восьмого.
— Давай выйдем на улицу.
Она поспешно облачилась в тёмную одежду и выскочила за ним наружу, на свежий воздух, где на ветвях ближних деревьев сидели и надрывно кричали сойки.