Когда Дровосек, вылив гнев, замолчал, я натянула простыню и тихо сказала:
– Я ни в чем не виновата. Я тебя не предавала.
– Виновата! – в сердцах произнес Дровосек.
– В чем?
– В том, что ты баба.
– Ну, если так рассуждать, то ты тоже виноват. Ты виноват в том, что ты мужик и что пообещал женщине небо в алмазах, а дать его не смог.
– Да это такая порода женщин, и даже если дать ей это небо в алмазах, все равно будет мало и опять будет чего-нибудь не хватать. Ей по жизни всегда всего мало.
– Значит, нужно смотреть, кому ты и что обещаешь. И не нужно называть меня бабой, я же тебя просила. Если ты обижен одной, не нужно выливать свою обиду на других. Надо смотреть, с кем сходишься. Человека нужно уметь чувствовать.
– Да на кого там мне нужно смотреть?! Бабы все одинаковые! И вообще, давай лучше меня не томи, а раздвигай ноги.
Дровосек стянул с меня простыню и снова дыхнул перегаром. Я закрыла лицо руками и всхлипнула.
– Ты меня не хочешь, что ли? – раздраженно спросил он. – Я и вправду тебе противен?
– Да, – кивнула я и крепко сжала ноги.
– Ты мне еще больше противна. Отворачивайся к стене. Я тебя не трону.
– Правда?
– Не видишь, что я с тобой не шучу? Отворачивайся к стене, я сказал.
– А одеться можно?
– Нет. Не хочу я с одетой бабой спать. Спи раздетая. Я же сказал, не трону. Ты, наверно, о себе слишком большого мнения. Я на такую, как ты, никогда бы не залез. А может, и залез бы, но только если бы она меня сильно об этом попросила. И то еще подумал бы…
– Вот и правильно, – обрадовалась я. – Вот и правильно. Я тебя ни о чем просить не буду. Тем более уже спать пора. Уже и на улице светает, и все твои друзья спят крепким сном.
Закутавшись в простыню, я отвернулась к стене и закрыла глаза. Дровосек скинул с себя одежду, стянул с меня часть простыни и лег, впившись в мою поясницу своим мощным стоячим орудием.
– Трусы бы мог и не снимать, – злобно сказала я и стала откровенно зевать, всем своим видом показывая, что я невыносимо хочу спать.
– А я привык без трусов спать. Они мне ночью мешают.
– Что-то я сомневаюсь, чтобы ты на зоне без трусов спал.
– Я, слава богу, не на зоне, – усмехнулся он, – поэтому имею право спать без трусов.
– Надолго ли! – никак не могла успокоиться я. – Думаешь, всю жизнь будешь бегать и тебя никто не найдет? Глубоко ошибаешься. Таких, как ты, быстро находят. Даже намного быстрее, чем ты думаешь. Все равно где-нибудь да попадешься. Без прокола в этом деле нельзя. А когда попадешься, то срок намного больший получишь и тогда уже не выкрутишься. Я не знаю, сколько за побег дают, но думаю, что немало. И вообще со мной ты тоже зря связался. Мало того, что на тебе и так две статьи висит, так ты еще и третью себе на шею накидываешь. Отпустил бы меня с богом.
– Слушай, заткнись и дай поспать, – проворчал он. – Хватит каркать. Я сбежал не для того, чтобы обратно в тюрьму сесть.
– А для чего?
– А может, для того, чтобы тебя встретить.
– Ага, я два раза поверила. Еще скажи, что эта встреча предначертана свыше и что ты еще на зоне почувствовал, что я приеду навестить свою любимую подругу, и помчался из-за колючей проволоки навстречу своей судьбе и своему счастью.
– А почему бы и нет! Может, это был зов плоти и причина твоего похищения именно в этом!
– Я тысячу раз тебе поверила. Но если это был зов плоти, то знай, что тебя отвергли и твой побег не имел никакого смысла.
– Меня никто никогда не отвергал, и тебе не стоит этого делать. Я открою тебе секрет, что я очень злопамятный. Это значит, что я слишком злой и у меня очень хорошая память. Ну а если серьезно, то я сбежал не для того, чтобы меня посадили снова. Я сбежал, чтобы больше уже никогда не сесть.