— Не знаю. А может и потому, да все это пустое, — прибавила она затем пренебрежительно и сама сошла с дороги.
— Ты кто? — спрашивает он, только теперь заметив ее золотые полумесяцы-серьги, которые при каждом движении головы чуть покачивались и словно подчеркивали своим золотым блеском ее красоту.
Она отвечает не сразу и, подняв высоко брови, смотрит, как ему кажется, на него высокомерно.
— Из какого ты села? — продолжает он спрашивать и подходит к ней ближе, так как видит, что она хочет не то отвернуться от него, не то ускользнуть обратно в лес.
— Погоди! — просит он и схватывает ее за руку.
— Зачем? — говорит она нетерпеливо.
— Скажи, как тебя зовут?
— Я Туркиня, — отвечает она и погружает свой взгляд в его прекрасные, голубые, как небо, глаза, которые ее чем-то слегка смущают.
— Туркиня? — повторяет он с удивлением, так как никогда ни о какой Туркине не слыхал.
— Туркиня, — повторяет она совершенно спокойно и отворачивается, потому что не может вынести его пронизывающего насквозь, любопытного взгляда.
— Погоди, прекрасная Туркиня, — говорит он и обнимает ее, будто повинуясь какому-то внутреннему велению. Она выскальзывает из его объятий и опять поднимает вверх брови.
— Не знаешь меня, а пристаешь, — говорит она сухо и отстраняет его от себя спокойным, но вместе с тем решительным движением. — Думаешь, я здесь для всякого? Нет, я не для всякого. Говорю тебе: я не для всякого.
Он стал серьезнее.
— Я вижу, ты красивая, как русалка, а красивых дивчат я люблю.
— Это нехитрая штука.
— И тебя я любил бы.
— Попытайся. Думаешь, — как сказала уже, — я для всякого? Я не для всякого.
— Но, может статься, для меня? — произносит он с покорностью и вдруг кланяется ей низко, до самой земли, придерживая шляпу обеими руками.
— Тогда люби! — отвечает она, как и раньше, спокойно и, окинув его сияющим встревоженным взглядом, делает несколько шагов вперед.
— А вот ты идешь дальше, — затрагивает он ее опять.
— А почему бы и нет? Долго на одном месте не стоит никто.
Он молча идет с ней рядом, глядит на нее, почти такую же рослую, как и он, и затем спрашивает:
— Твои родители турки?
— Нет, — отвечает она.
— А где ваша хата?
— Где я живу? А вот, видишь, я в лесу, и вообще... — и, не докончив, сделала широкий жест.
— Где-нибудь тут в лесу? — спрашивает он, не поняв ее жеста.
— Нет, — отвечает она и вдруг смеется таким искренним порывистым смехом, которого, казалось, он никогда до сих пор не слышал.
Но тут дала знать себя его строптивая натура, он обиделся:
— Чего смеешься?
— Потому что ты дурак!
Он вспыхнул и остановился.
— Ты-ы! — говорит он с загоревшимся взглядом и грозит ей пальцем. — Ты думай, милая, прежде чем говорить, потому что я не такой дурак, каким ты меня считаешь.
Она вскидывает гордо голову, поднимает черные брови, словно мерит его глазами с головы до ног, и произносит, растягивая, с необычайным пренебрежением:
— Ишь ты!
Тут он вскипел.
— Ты! — говорит он с оттенком угрозы, все же просквозившей в его тоне и сверкающих глазах. — Скажи только еще раз такое слово, и мигом увидишь, каков этот дурак!
— Ишь ты! — отвечает она снова и подходит к нему вплотную.
Он с горящими глазами поднимает руку, а она молниеносно наклоняется к его лицу. Ее глаза лукаво прищурены, а губы улыбаются.
— Ты дурак! — повторяет она игривым голосом. — Ты дурак, а я, знай это, Туркиня!
Он остолбенел.
— Чертовка! — отвечает он в сильном волнении, внезапно охватившем его. — Чертовка! Будь ты даже турком, но если ты попадешься в мои руки, живой не уйдешь. Ты знаешь, кто я такой? Я Гриць с венгерской границы, сын богача!
— Ишь ты! — отвечает она и мерит его и глазами, и черными бровями, и, кажется, всей своей высокой, гибкой, влекущей фигурой сверху вниз.
Гриць сплюнул. Взволнованный, он не замечает упрямой складки, играющей у ее губ.
— Ты такая смелая, что не боишься никого?
— Кого мне бояться?
— И таких, как я, не боишься?
— И таких, как ты, не боюсь.
— Тогда посмотри, что могут такие, как я, — он указал молча на своего красивого коня, — гляди.
Он повернулся, приподнял коня, как собачонку, за передние ноги и держал его в таком положении с добрую минуту.
— Видишь, какой я сильный? — спросил он.
— Вижу. Только что мне до этого?
— Меня за мою силу все на селе знают, все боятся, а я никого не боюсь.
— Я тебя не спрашиваю, — отвечает она и с необычайно гордым видом твердым шагом проходит мимо него и его коня.
— Я сын богача... — добавляет он гордо.