Тетяна задумывается на мгновение, а потом звонко кричит:
— Ты дома?
— Гай, гай... — протяжно доносится откуда-то голос Мавры, и Тетяна идет на него.
Шагах в четырех от хатенки на самом краю обрыва-пропасти, на земле, на солнцепеке, лежит старая цыганка, попыхивает своей трубкой, полеживает, опершись на локти...
— Что это ты, Мавра, — окликает ее Тетяна, — спряталась здесь, греешься на солнце, как ящерица, а хату заперла, будто от разбойников? — Так спрашивает юная Тетяна, но самой ей, по правде сказать, почему-то неловко стоять сейчас перед старой цыганкой, которая своими черными сверкающими глазами, кажется, всю душу у человека по капле бы выпила.
Мавра, не изменив ни на мгновение своей позы и словно не обращая внимания на слова молодой девушки, смотрит на нее сверкающими, точно сатанинскими, глазами и вместо ответа спрашивает:
— Ты ради кого это украшаешься каждое воскресенье красными цветами, неужто ради старой Мавры? А? Ишь ты какая красивая да нарядная, словно боярыня. Гай-й! Гай-й!
Тетяна сгорает от смущения под ее взглядом, но отвечает совершенно чистосердечно:
— Для себя, Мавра. Для кого бы еще? Сегодня воскресенье. Ну, подымись-ка. Сядем туда, в тень, под пихту, хватит мне на солнце жариться, и без того по́том облилась, пока на гору взбиралась, на солнцепеке сидеть не хочу. И отчего ты на самый край пропасти полезла? Не боишься, что как-нибудь сонная скатишься на дно?
Цыганка оскалила белые зубы.
— Не боюсь... И заснуть не засну и скатиться не скачусь. Разве хищник какой с синего неба кинется на Мавру и унесет ввысь. Да и того не боюсь, ведь хищник-то, разглядевши, что Мавра стара, выпустит ее поскорее из своих когтей — значит, нечего ей бояться... даже и этой самой пропасти. А коли хочешь знать, почему я аж сюда прячусь, замкнув среди бела дня хату, будто от разбойников, так я ведь и впрямь от разбойников хоронюсь: нынче рано-ранехонько, когда я еще только ночку досыпала, проклятущие пастухи сговорились и вдруг накинулись, ну точно настоящие бесенята, на мою хату и как заверещат: «Мавра, татары идут! Давай деньги, Мавра, татары идут!» — и давай барабанить изо всех сил в двери и окна, потом подняли хохот на весь лес и сгинули.
— Тьфу! — прокляла она... — черти безголовые, самый сладкий сон прервали...
Тетяна рассмеялась, представив себе маленьких пастушат, изображавших «татар», и растрепанную Мавру, гоняющуюся за ними.
После этого обе молча усаживаются в тень под пихту, и Мавра многословно расспрашивает о здоровье Иванихи Дубихи, о ее хозяйских делах; Тетяна отвечает как-то рассеянно, почти бессознательно прислушиваясь к шуму потока в овраге, и ей со своего места, точно с башни, видно, как он поблескивает в глубине оврага на солнце, как омывает прозрачно-чистой серебряной водой белые камни, а подымающаяся стеной крутая, густо поросшая лесом соседняя гора, отделенная оврагом, как раз в это время впитывает лучи заходящего солнца, которые, играя, низвергаются косыми водопадами с горы и, кажется, пронизывают зеленую чащу стройных пихт.
— А вон и вправду хищник, Мавра! — перебивает вдруг девушка многословные Маврины расспросы и указывает на большую птицу, которая даже и не очень-то высоко кружит над ними, будто выбирая среди верхушек пихт наиболее удобное для себя место...
Мавра взглянула в ясное синее небо.
— Он над тобой кружит, доченька, — говорит она вещим голосом. — Нынче воскресенье, смотри, чтоб через неделю ты не приглянулась какому-нибудь хищнику-хлопцу, не запуталась бы в его сетях навсегда, — говорит и скалит опять белые зубы.
Тетяна вспыхнула.
— Я на танцы редко когда хожу, Мавра. Ты знаешь, мама не пускает никуда, если не может сама со мною пойти. У нас как в монастыре. В нашем доме тихо, только святые иконы да мы.
— Придет время, выйдешь замуж, — отвечает Мавра, — для чего тебе и ходить? Пусть те ходят, у кого ничего нет и кто на танцах своей доли ищет. А к таким, как ты, люди сами в хату приходят. Твоя мать хорошо знает, что и как делать. Второй такой Иванихи Дубихи в селе нет. А горе мыкать, беду-нужду знать — не таким, как ты, дитятко. Этой осенью ожидай сватов. Мне мать говорила, что опять там кто-то добивается.
Тетяна не отвечала. Она уже несколько раз слышала это из уст Мавры, и так как ей все равно, придут сваты или нет, то и на этот раз оставила без ответа слова своей старой приятельницы.