Носится он туда и сюда по всему селу, делая вид, что приехал по делам, а мимоходом об Иванихе Дубихе расспрашивает. Очень ли она горда и неприступна? Очень ли строгая пани?
— Горда больно, — отвечают, — и строга, а уж для своей дочки, так, кажись, чуть ли не самого бояра выжидает.
— А дочка? — спрашивает Гриць.
— Ни о ком и слушать не хочет. Отказывает всем до единого. Говорит, что не «по душе», и отказывает.
— Вот молодчина, что и бедных любит, — вырвалось как-то у Гриця.
— Да какое уж там «любит»! Как есть никого, а на бедного так даже и не смотрит.
— А красивая? — продолжает допытываться Гриць, притворяясь, что не знает девушки.
— Сам уж приглядись, — говорят ему в ответ. — Поклонись ей низко, погляди на брови — тогда собственными глазами увидишь, кто такая Дубивна, кто такая Туркиня.
У Гриця так и разгорелась душа. Вот какова его «Туркиня», — вспыхнуло в сердце. Хорошо о ней отзываются: ни на кого не глядит. А на него она смотрит, эта Дубивна, с ним она ласкова, прекрасная эта Туркиня.
Смотрит? Гриць, Гриць... думай о том, что делаешь! «Думаешь, я здесь для всякого?» — припоминаются ему ее слова.
«Я не для всякого...»
Но Грицю и горя мало, что сказала девушка. Он ее любит. И что-то заставляет молодого хлопца гордо поднимать голову, точно напоминает о своем праве... а до всего прочего ему и дела нет. «Для всякого или не для всякого, а его она будет! Еще не было такой, которая бы ему противилась». И Гриць смело идет прямо к дому Иванихи Дубихи. Хоть увидит Тетяну, скажет ей словцо-другое. Может, она выйдет из дому...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вышла Туркиня, вспыхнула и вскинула удивленно брови. С шапкою в руках стоит перед нею Гриць.
— Я пришел, Туркиня, — говорит он покорно.
— Ладно, — отвечает она и улыбается ему глазами. А вслед за ней — мать, высокая, строгая, в черном.
— По какому делу, молодой хозяин? — спросила она сухо и бросила на Гриця и дочь холодный пронизывающий взгляд.
— Здесь его не спрашивали утром люди?
— Не спрашивали, — ответила она еще более холодно.
— Мужчина и женщина...
— Не спрашивали, говорю! — и повернулась к ним спиной и вошла в дом.
— И ты, дочка, иди, на дворе не задерживайся! — так приняла его Иваниха Дубиха, и больше он ее не видел.
— Иду, мамочка... — отзывается послушная Тетяна, а сама ни с места.
— Приходи, куда хочешь, я всюду явлюсь, хоть бы и в церковь, — просит Гриць, снова смиренно кланяясь. — Вдвоем погрустим, вдвоем поговорим.
— Не приду. И не жди, — отвечает она решительно.
Он ждет с минуту, мнет в руках шапку, потом говорит:
— А в лес весною придешь? — спрашивает и склоняется на этот раз перед ней так низко, что касается шапкой земли.
— В лес весною приду. А теперь ступай.
— Когда зазеленеет, — подхватывает Гриць и просто пожирает взглядом ее черные брови, ее улыбающиеся уста, всю ее красу.
— Когда зазеленеет, — повторяет она и снова улыбается.
Гриць кланяется.
— Спасибо, Туркиня, за то, что вышла из дому, что сказала мне слово, спасибо еще раз.
— Спасибо тебе, что ты сдержал слово, но все же уходи, моя мать не шутит...
Умчался Гриць на вороном коне, и тихо стало возле дома, лишь с минутку еще, точно в напоминание кому-то, слышится в воздухе топот конских копыт.
«В лес весною придешь?» — повторяет Гриць то и дело дома свой вопрос, — куда бы он ни ходил, за что бы ни брался.
«В лес весной приду!»
«Когда зазеленеет?..»
«Когда зазеленеет...» Господи боже, вот Туркиня и любит!
«Весна, приди! — тужит, молит в немой тоске его горячее сердце, вздыхает его молодая грудь. — Весна, приди!..»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Повеселел Гриць. Обнимает он, полный тайного счастья, синеокую Настку, прижимает к сердцу, ласкает ее, угождает отцу, матери и улыбается сам себе. «В лес весной придешь?» — спрашивает его сердце.
«В лес весною приду»
«Когда зазеленеет?..»
«Когда зазеленеет...»
Зазеленейте, сосны!..
Весна настала.
Стоят пихты прямо, будто зеленые хоругви, приветствуют своим шумом друг дружку, кивают кронами, и все это потому, что пришла весна.
Цветут и цветы, уже колышутся колокольчики у скал, у камней, и все это в честь весны, в честь ее возвращения.
Распустились уже и маки у юной Тетяны, и вот-вот наступит время, когда она их сорвет, украсит себя ими и поспешит через зеленый лес быстрыми шагами к старой Мавре или еще дальше...
В один из таких прекрасных весенних дней отправился Гриць на пастбища осмотреть скот, некоторые сторожки и по приказанию отца отобрать несколько штук скота получше на продажу.