Что ему от них?
Счастье, может быть? Гриць, помрачнев, вздохнул. Какое уж там у него счастье? Что двоих сразу любит? Только его и счастья, что чувствовал себя в лесу с «Туркиней», как в раю, что любила его всей душой, но долго ли это было? Вот вдруг «Настка» встала между ними, и все словно окаменело — пришел конец. И добра Настка и душевно к нему относится, лучшей он не знает... и не то, чтобы немила стала, но он полюбил Туркиню. Нет, Дубивна запала ему в самую душу, и забыть ее он не в силах.
Но теперь-то, как он с ней поступит?
С матерью ее?
Иваниха Дубиха не шутит.
Кабы хоть с Тетяной повидаться, второпях друг другу улыбнуться, все бы легче стало на сердце, и будь что будет, — а так...
А дальше?
Что дальше? — спросил он сам себя и не находил ответа.
Дальше... Как-нибудь уж обойдется, — сказала умная Настка. — Дубивна красива и богата, выйдет замуж и без тебя. Что тебе беспокоиться?
И верно.
Что ему печалиться?
И у дивчат свой разум. Пусть беспокоятся сами. И они любили. Тетяна тоже любила.
Отчего она теперь спряталась? Узнала про его свадьбу с Насткой?
Может, и узнала...
Ой, Туркиня, моя ласточка, какое у тебя сердце?..
И вот так, раздумывая о себе и о дивчатах, проезжая знакомые места вдоль белой тропинки, бросает он взоры то налево, в глубокий овраг, то направо, на Чабаницу с ее «Белым камнем», где также с нею встречался.
И почему-то надеется, что откуда-нибудь выйдет к нему навстречу Тетяна. Нарядная, улыбающаяся, украшенная своими красными цветами, и скажет, как обычно: «Это я...» Однако, как ни вглядывается он, как ни жаждет его сердце успокоения от встречи «с нею», — «она» не выходит. Не выходит, и не слышно ее голоса.
И вздыхает скорбно Гриць, хмурит угрюмо брови. Должна была выйти, — требует этого его сердце; он же здесь. Правда, он ее не посватал, как обещал, он на ней не женится, принесет ей горе; но кто именно в этом виноват? Разве он один?
Оба виноваты...
Поэтому пусть бы вышла, пусть бы всегда любила. Была бы здесь. Была бы такой, как раньше... хоть один раз еще... Один раз...
— Тур-киня! — почти бессознательно крикнул он.
«Туркиня!» — прокатилось эхо на противоположной лесистой стороне горы и заглохло.
— Ты тут? — бросил он с неописуемой тоской в голосе новый призыв... и ждал.
«Тут», — слабо отразило эхо его собственный голос, и стало тихо... Сколько ни прислушивался он хоть к какому-нибудь шелесту с любой стороны, как ни жаждал его услышать — ничто вокруг не шевелилось...
Гриць погрузился в раздумье и перестал ждать.
Знал. Теперь уж не увидит ее.
Узнала, что он посватал другую, и не выходит, плачет…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Погруженный в думы, не обратил внимания Гриць на то, как небо над ним незаметно затянулось тучами. Потом холодный ветер зашатал деревья, зловеще прогремело, и вскоре сверкнула молния. Удары за ударами, и такие сильные, что вороной конь Гриця в диком испуге взвился на дыбы.
«Что-то больно встревожен конь, недоброе это предвещает», — думает Гриць, озираясь.
Небо зловеще. Черные, густые тучи. В лесу темнеет все больше, начинают падать крупные капли дождя. Сначала редкие, а затем все гуще, все сильней. Он подгоняет коня, тот несется размашистой рысью, дальше по белой тропинке, вверх, а тем временем раскаты грома потрясают всю гору Чабаницу и, словно перекатываясь через все соседние, где-то остановившись, замирают.
Похоже, что двойной дождь льется на Гриця. Один, как ему казалось, из разорванной тучи, а другой — с пихт. Во время быстрой езды он старается отыскать взглядом место, где бы можно было хоть на миг укрыться от дождя и успокоить, усмирить перепуганного грозой коня. Узкая белая тропинка, обвивающая Чабаницу и тянущаяся у края оврага, размокла, и резвый конь, несясь все дальше в гору, почти ежеминутно поскальзывался.
Опасно было ехать так над самой пропастью на пугливом коне. Гриць слез с коня и, ведя его в поводу, стал осматриваться.
В пропасти-овраге шумит и клокочет увеличившийся вдвое от ливня бешеный поток, увлекает за собой все на своем пути и мчится дальше.
То там, то сям с горы скатываются оторванные силой дождя мелкие камни и исчезают внизу в воде...