А тем временем расходы постоянно и неумолимо росли. Шитьё уже не приносило достаточного дохода. Она ежедневно по вечерам навещала мать, а ситуация с каждым разом становилась всё сложней. Обезумев от тревог, она стучалась во все двери, но они оставались закрытыми. Неспособная понять ситуацию во всей своей глубине, с матерью, которая, конечно же, не желала её жертвы, Жюльетта уступила одному коварному предложению. По ночам она стала работать в одном развлекательном месте, с одной целью — заработать побольше денег; она пела и танцевала там, повышая тем самым свои доходы.
С этого момента она взвалила на себя роль овцы, осаждённой животными, и к тому же, она не могла устоять от империи чувств во время одной определённой ситуации. Соблазнённая предложениями одного мужчины, того самого Паулино, о котором спрашивала её мать, она не смогла сопротивляться ему; она согласилась на его преждевременную защиту и протекцию. Она оставила своё рукоделие и переехала из скромной комнатки, где жила в тяжких условиях, и устроилась в центре ночных развлечений. И если она выступала в других местах, Паулино всегда сопровождал её, заинтересованный в извлечении прибыли от её молодости и красоты, словно тщеславный джентльмен, хвастающийся своим сокровищем.
Но Жюльетта скрывала реальность от глаз матери. Она простенько одевалась во время ежедневных посещений матери, и когда в первый раз её в больницу сопровождал Паулино, она представила его Кандиде как просто друга.
Постоянная скорбь молодой девушки подорвала её здоровье. Она была истощена, заболела. Помня пример матери, она ощущала ужасные расстройства сознания. Лёгкие удовольствия не приносили успокоения её чувствительному и любящему сердцу. Обильные деньги не могли смягчить её разочарования. По мере того, как она завоёвывала восхищение других своими физическими достоинствами, она, казалось, всё больше теряла внутренний покой. Охваченная неукротимой депрессией, она проводила дни и ночи в сильно угнетённом состоянии разума. Почему она не осталась жить своей скромной жизнью до конца? Как скрывать всё это от матери, если хочешь получить необходимые наставления? С другой стороны, она оправдывала себя: ей нужна была финансовая помощь Паулино, чтобы помочь той, кому она посвятила свою жизнь; она везде искала помощи, во всех источниках, которые казались ей чистыми и доступными, но все оставались глухи к её просьбам… Но как бы она могла действовать мудро? Ей не хватало мужества вернуться к своим ранним молитвам. Её разум барахтался в тревоге, между потребностями материального мира и настоятельными предложениями духа.
Тем не менее, — мягко заключил Кальдераро, — материнские молитвы сопровождали её на всём протяжении её опасного пути, и Кандида страдала не напрасно. Верная сотрудница многих работ, она стала кредитором многочисленных благословений…
После того, как я узнал об этой драме, общей для различных молодых женщин нашего времени, я последовал за ориентером в комнату, где Жюльетте, бывшей на грани безумия, оказывали психическую помощь.
Вспоминая слова, услышанные из материнских уст, дочь бросилась на диван, содрогаясь от конвульсивных рыданий.
Мысли-мучители сталкивались в её увечном мозгу. Тяжёлые вибрации, характеризовавшиеся очень тёмным цветом, выходили из её лба и фиксировались на дыхательном аппарате. Они угнетали плевру и захватывали альвеолы, проходя отсюда прямо к сердцу, влияя на кровяной обмен в момент, когда флюидическая субстанция ментальных выделений исчезала, поглощаемая артериями. Однако я отметил, что эта материя, созданная расстроенным разумом, отпечатываясь в физиологическом организме, усваивалась кровью, которая, в свою очередь, восстанавливала её в физическом мозгу, и аккумулировала её в зонах, ближайших к серому веществу.