В объяснениях Кальдераро установилась естественная пауза, и я с любопытством спросил:
— Но тогда как же действует администрация в подобной помощи? Без дискриминации?
— Без, — объяснил собеседник. — Смысл порядка существует в наших действиях при любых обстоятельствах. Почти всегда вмешивающаяся сила определяет процесс помощи. Молитва, представленная не проявленным желанием, интимными чаяниями или заявленными просьбами, происходит из высшей зоны или выходит из глубины долины, где действуют человеческие страсти, и представляет, абсолютным манером, корни наших действий.
Я хотел было сформулировать определённый вопрос на базе старых концепций религиозного сепаратизма, когда Кальдераро, догадавшись о моих мыслях, готовых излиться наружу, спокойно добавил:
— Мы не делаем здесь намёков на молитвы или чаяния сфер влияния определённых идеалов; двустишие здесь не интересно. Мы сотрудничаем с вечным духом в его восхождении к божественной зоне, привнося новые силы ради блага, где бы оно ни находилось, независимо от формул, будь они догматичными или нет, с которыми он проявляется в человеческих кругах. Наша проблема выявляет не фаворитизм, а высшую духовность, благодаря союзу фундаментальных ценностей ради лучшей жизни.
На этой ноте уроков, которые я получал в форме короткой беседы, пока мы занимались служением, мы достигли простенького на вид жилища, которое отличалось хорошо ухоженным садом, окружавшим дом со всех сторон.
— Здесь у нас, — сказал мне инструктор, — компаньон старого времени, без защиты, перевоплощённый в болезненных условиях. Вот уже неделю я помогаю его матери успокаивающими пассами. Из-за ужасной органической структуры её сына, связанного с ней многочисленными веками, разум бедной подруги на грани развала; они взаимно притягиваются друг к другу цепями тяжких обязательств. Зная их благородную привычку к молитве в определённое время, мы воспользуемся этой возможностью, чтобы прийти им на помощь.
Восхищаясь порядком, установленным для дел нашего плана, который проявлялся в малейших наших действиях, я в молчании последовал за Кальдераро внутрь дома.