В этот миг он указал мне на коллегу, который стоял перед Эвлалией, поддерживая свой разум просветлённым и вибрируя в восхитительном усилии, чтобы разрушить естественную стену, которая вставала между нашей сферой и полем плотной матери.
— Обрати внимание на особенности работы, — сказал мне Кальдераро, с многозначительными нотками в голосе. — Все спутники в положении приёма поглощают ментальные излучения коммуникатора, каждый по-своему. Смотри внимательно. Обойдя вокруг стола, я увидел, что лучи положительной силы посланника проливались на все восемь человек. Я признал, что центральная тема желания, сформулированного нашим другом в том, что касается проекта помощи увечным, достигала мозга тех, кто находился в пассивном отношении; на анимированном экране концентрации ментальных энергий каждый брат получал суггестивный поток, который вскоре вызывал в нём свободную ассоциацию психоаналитиков.
Я внимательно фиксировал эти особенности.
В момент, когда они получали излучения силы работником блага, один мужчина вспоминал об одном трогательном эпизоде в больнице; другой — пример благожелательной медсестры, которая завязала с ним знакомство; третий с симпатией думал об оставленных больных; две женщины вспоминали о благотворительной миссии Венсана де Поля; мысль о том, чтобы навестить больных людей, которые были ей дороги, пришла в голову пожилой даме; молодой человек в молчании вспоминал о тех страницах, которые он прочёл о братской жалости ко всем своим ближним, покинувшим физическое тело.
Я также осмотрел мысли трёх человек, которые оставались непроницаемыми для достойной службы настоящего момента. Для двух из них это был упущенный сеанс кино, а для третьего, пожилой дамы — воспоминание о домашних заботах, бывших для неё срочными и важными, и которые она не могла перенести на более поздний срок, даже здесь, в кругу молитв, где она могла бы воспользоваться покоем.
Только Эвлалия получила отчётливо призыв коммуникатора. Она чувствовала его рядом с собой; она вмешивалась в его мысли; она проявляла не только отношения приёма, но и добрые предрасположения.
Несколько минут ожидания и подготовки прошли, рука медиума, направляемая врачом и приводимая в движение при помощи психофизического стимула посредника, начала писать неровными буквами, вскрывая естественный конфликт «двух психических миров», действующих с одной целью — создания возвышенного творения.
Я с интересом наблюдал за сценой.
Ещё не сколько мгновений, и началось чтение небольшого полученного текста.
Коммуникатор обращался с простыми словами, словно это был братский призыв.
«Братья мои, писал посланец, да благословит вас Господь.
Объединившись ради созидания блага, мы трудимся на почве помощи увечным, тем, кто нуждается в нашей помощи в борьбе с долгими страданиями земных испытаний. Служение принадлежит доброй воле, соединённой в живой верой. И посев требует преданных работников, которым неведомы усталость, грусть и разочарование.
Пойдём дальше.
Каждое небольшое проявление личного усилия в осуществлении милосердия получит от Господа Божественное Благословение.
Давайте же учиться помогать нашим больным друзьям. За плотной ночью боли они страдают и плачут, часто в полном одиночестве.
Неужели вас не ранит вид подобной ситуации? Вспомним о Божественном Враче, который пришёл в мир, верша благо. От Него мы получим необходимую силу для прогресса. Он будет с нами в этом великом путешествии сочувствия тем, кто страдает.
Мы верим в вас, в вашу преданность делу евангельской доброты.
Возможно, дорога будет тяжкой и тернистой; но Господь всегда будет с нами.
Давайте же без боязни продолжать наш путь, и да благословит Он нас отныне и во веки».
Коммуникатор подписал своё имя, и несколькими минутами позже ночная духовная служба закончилась.
Председатель сеанса, в сопровождении других участников, открыл урок изучения и начал дебаты по поводу послания. Он признал, что в своей основе послание было созидательным, но не представляло собой никаких следов личной идентификации; может, оно и не от того человека, который подписал текст; не хватало специфических характеристик, потому что врач мог бы использовать адекватную номенклатуру и отклонился бы от общего стиля.
И появился тезис анимизма, словно палочка-выручалочка для всех. Разговор переместился к сложных ссылкам на европейский мир; долго говорили о Рише и международной метапсихике: Поль Жане, Шарко, Де Роша и Аксаков упоминались при каждом удобном случае.