Более спокойный, больной, казалось, впитывал чудесный анальгетик. Он успокоился, положив голову на белоснежные подушки.
Посреди тишины, установившейся между нами, я с любопытством спросил:
— Но всё же, учитывая кончину, которая наступит через несколько дней, как будет идти процесс искупления нашего друга?
— Оплата долга уже началась, — безмятежно ответил ориентер.
— Как?
Кальдераро сделал выразительный жест и попросил:
— Подожди.
В это мгновение больной стал дёргать колокольчик, висевший у его изголовья. Скоро появилась его супруга. Она увидела, что ему немного лучше, и улыбнулась.
Успокоенный старик спросил её:
— Инесса, я могу видеть Фабрициньо?
— Почему бы и нет? — преданно ответила супруга. — Я схожу за ним.
Несколькими минутами позже она вернулась с малышом восьми лет. Тот бросился в иссохшие объятия с крайней нежностью и спросил:
— Тебе лучше, дедушка?
Больной растроганно посмотрел на него и сказал:
— Мне лучше, мой мальчик… Почему ты не приходил утром?
— Меня бабушка не пустила.
— Да, правда, я неважно себя чувствовал…
Старая женщина вышла, чтобы быть при этой сцене с другой стороны занавеси.
Так дедушка и внук будут себя чувствовать свободней.
Полностью преобразившись в присутствии ребёнка, наш умирающий друг тих попросил:
— Фабрициньо, я хотел бы, чтобы ты помолился за меня…
Малыш не стал себя упрашивать.
Он стал на колени там, где стоял, и с уважением прочитал молитву «Отче наш».
Когда молитва закончилась, больной, со слезами на глазах, попросил:
— Не забывай молиться за меня, когда я умру, мой малыш.
Вскочив, мальчик бросился к нему в объятия и воскликнул, тихо плача:
— Ты не умрёшь!
С видимым облегчением и радостью старик ответил на душевный порыв внука и спросил со странным блеском в глазах:
— Фабрициньо, веришь ли ты, что Бог простит таких грешников, как я?
Весь в слезах, малыш ответил:
— Я верю, что Бог простит нас всех, дедушка.
Выказывая тревоги, наполнявшие его душу, он снова задал вопрос:
— Даже человека, который предал отцовское доверие и обокрал братьев?
Малыш заколебался, неспособный охватить всю глубину преднамеренного вопроса; но, желая сделать приятное больному любыми средствами, он пробормотал в своей детской непосредственности:
— Я думаю, что Бог всегда прощает…
— Что я и желал узнать, — с облегчением добавил старик.
Между ними продолжился добрый и душевный разговор.
После внимательного осмотра Кальдераро указал мне на ребёнка и объяснил:
— Этот малыш — бывший отец Фабрицио, который вернулся в плотский мир к умирающему сыну через благословенные двери перевоплощения. Это единственный внук больного, и позже он возьмёт на себя руководство всем материальным наследством семьи, всеми благами, которые ему изначально принадлежали. Закон никогда не спит.
Ошеломлённый этой информацией, я стал сыпать вопросами, которые тут же захватили мой разум.
Как старый Фабрицио, в свою очередь, искупит свои долги? Вернётся ли он в ближайшем будущем в этот же дом? Будет ли он страдать от полного расстройства после смерти? Останутся ли с ним эти нарушения?
Заканчивая нашу работу помощи в этом доме, Кальдераро улыбнулся мне, подготовился к уходу и признался:
— Храня в разуме остатки преступного действия, наш больной друг, немногим после своего оставления физической обители, долго ещё будет чувствовать результаты своего падения, пока страдание не облегчат те зловредные элементы, которые отравляют ему душу. Когда же эта очистительная работа будет закончена…
— Он вернётся к своим близким? — с тревогой спросил я, оборвав его фразу на полуслове.
— Если теперешняя группа крови повысит свой духовный уровень до световой кульминации, он будет вынужден интенсивно стараться достичь этого. Но он не будет покинут. У нас у всех есть огромная семья, в которую мы с самого начала всегда вливаемся: Человечество.
В этот момент мы покинули ту прекрасную комнату.
Через несколько коротких секунд мы уже возвращались в природу, наслаждаясь благословением очень ясного неба. И пока мой инструктор уходил в себя, отвечая на обязанности работы, я полностью отдался свободному течению новых мыслей, касающихся широты и величия империи справедливости.
13 Эмоциональный кризис
Вместе с Кальдераро, посреди ночи, мы стали заниматься одной несчастной сестрой, которая находилась на грани самоубийства.