Я посочувствовал им и хотел задержать кого-либо из них, побеседовать по-братски, просветить их; но инструктор остановил мою руку, прошептав:
— Что ты делаешь? Это бесполезно. Невозможно сразу же, с помощью одних лишь слов, исправить такое количество духов в состоянии столь сильного расстройства души.
И подтолкнув меня вперёд, он заключил:
— Пошли, ты потратишь ещё многие недели на познание этого пейзажа боли, который простирается перед нами, но сейчас мы располагаем всего лишь несколькими часами.
18 Старая привязанность
Не успели мы уйти на большое расстояние, как группа каких-то стариков оказалась рядом с нами.
У всех их были безобразные лица в плачевном состоянии. Одетые в тряпки, скелетообразные, они все держали в руках что- то вроде грязной субстанции, которую они время от времени подносили к груди, встревоженные и угнетённые. При малейшем дуновении ветра они закрывали своими телами фрагменты грязи, которые они держали на сердце, выказывая страх потерять их. Они в страхе смотрели друг на друга, словно боялись приближающейся катастрофы. Они перешёптывались между собой, недоверчивые и хитрые. Иногда они высказывали идеи бежать, но всегда держались в одном месте, между страхом и недоверием. Хриплым голосом один из них заметил:
— Нам нужно найти выход. Мы не можем оставаться здесь. Как же наши вещи? Наши дома? Богатство, которые мы открыли, несметно…
И он хвастливо показывал горсти грязи, которые текли из его крючковатых рук.
— Но… — задумчиво продолжал он, — всё это золото, что у нас есть, остаётся на милость воров в этой ничтожной стране. Нм необходимо будет вернуться сюда. Всё, что нас окружает, напугало бы кого угодно.
Слушая этого странного персонажа, я обратил вопросительный взгляд на Кальдераро, который охотно объяснил мне:
— Это ростовщики, развоплотившиеся много лет назад. Они опустились до такой глубокой стадии привязанности к материальным преходящим благам, что становятся неспособными к равновесию в ментальной зоне достойной работы, потому что не могут достичь внутреннего алтаря высших чаяний. Тогда на Земле они не ощущали никаких средств защиты путём умеренных и благородных амбиций, и не отдавали себе отчёта в методах, которые они использовали для достижения своих эгоистических целей. Они презирали права других людей и смеялись над чужим горем. Они устраивали настоящие ловушки, чтобы улавливать в них непредусмотрительных компаньонов, с целью высосать из них деньги, обогащаясь на простодушии и слепом доверии. Они создали вокруг себя столько страданий своими бездумными действиями, что ментальная материя жертв, выбрасывая зловредные выделения мести и проклятий, навязала им эфирную кирасу в области идей; таким образом, заблудшие, они застряли в преступлениях прошлого, превратив их в соответствующие привидения жадности, мучимой миражами золота в пустыне страданий. Мы не можем предсказать, когда они пробудятся, принимая в расчёт ситуацию, в которой они находятся.
Я искренне пожалел их, на что Кальдераро ответил:
— Они стали безумцами из-за своей страсти к обладанию, заканчивая свои зловещие приключения рабами ментальных чудовищ неописуемых форм.
Я хотел было ответить, когда один из стариков повысил свой голос в этом странном хоре, воскликнув:
— Друзья, может, мы — жертвы какого-то кошмара? Иногда я начинаю предполагать, что мы ошибаемся. Сколько времени мы блуждаем вдали от наших домов? Где мы? Может, мы сошли с ума?!…