О! Этот голос! Когда я услышал его, я ощутил, как ужасающее подозрение закралось в меня. Кто был сумасшедшим, спрашивал я себя, этот старик или я?
Я всматривался в его черты. О! Неужели это возможно? Этот несчастный Дух напоминал мне дедушку по отцовской линии, Клаудио. Он был нежно привязан ко мне с моего самого юного возраста. Обращаясь с другими с полнейшим хладнокровием, он часто ласкал меня, гладя мои детские волосы своими руками, которые покрылись морщинами от времени. Его глаза загорались, когда встречались с моими глазами, и моя мать всегда утверждала, что только в моей компании ему удавалось успокаиваться от своих нервных приступов, которые ускорили его конец. Я уже не помнил в деталях его историю; но я знал, что он сколотил солидное состояние скандальными методами, усложняя свою тернистую старость из-за чрезмерной привязанности к деньгам. Он сошёл с ума в последние дни своей физической жизни, и ему везде стали мерещиться воры и грабители. В скорби, мой отец перевёз его в наш дом, где мать помогала ему преодолевать его последние страдания.
В одно мгновение я вспомнил его смерть. Меня привезли из колледжа, где я проходил курс средней школы, чтобы я в последний раз увидел его холодные руки. Я никогда не мог забыть впечатляющую трупную маску лица. Его руки, сложенные на груди, казалось, ревниво охраняли какое-то невидимое сокровище, а в его остекленевших глазах, которые руки матери, полные жалости, так и не смогли закрыть, витал ужас перед неведомым, словно трагические видения осаждали его Свыше, куда его перенесли против его воли.
С течением времени я узнал, что мой дед оставил ценное финансовое наследие, разбазарили в роскошных иллюзиях… Возвращаясь к прошлому, я признавал, что меня объединяла мощная связь с этим несчастным, который всё ещё страдал от кошмара земного золота, нося с собой куски грязи, которые он нежно прижимал к своему сердцу.
Пока меня охватывали воспоминания прошлого, один несчастный вскричал:
— Кошмар? Никогда, никогда! О, Клаудио, не будь таким чувствительным!…
А! Его имя было произнесено. Подтверждение моей догадки ужаснуло меня: я захотел закричать, но не смог. Понимая, что творится у меня в душе, Кальдераро услужливо поддержал меня, заверяя:
— Я уже всё знаю, Андрэ. Я понимаю теперь значение твоего прихода в эти места: сестра Сиприана была права. Нам нельзя терять время. Старик всё может воспринимать. Он начал уже понимать, что он, должно быть, ошибался, что он, может быть, дышал атмосферой жестокого кошмара. Поможем ему. Срочно надо помочь ему со зрением, чтобы он мог видеть нас.
В угнетённом состоянии я последовал за преданным ориентером, который стал проводить флюидические пассы на впавшие глаза моего жалкого предка. Благодаря притоку сил, это существо обрело временное просветление, и он, наконец, увидел нас.
— О! — вскричал он перед своими приземлёнными друзьями. — Какой странный свет!
И, протерев глаза, он добавил, обращаясь к нам:
— Откуда вы? Вы — священники?
Он, конечно же, имел в виду белоснежные туники, которые были на нас надеты.
Я быстро подошёл к нему и спросил:
— Друг мой, вы — Клаудио М…, бывший фермер в окрестностях В…?
— Да, а вы что, знаете меня? Кто вы такие?
С облегчением он трогательно добавил:
— Я уже давно узник этой таинственной области, полной опасностей и чудовищ, но полной также золота, здесь много золота… Ваши слова придают мне мужества… О! Сжальтесь! Помогите мне выбраться отсюда… Я хочу вернуться домой…
И теперь уже стоя на коленях, протянув ко мне руки, он повторял:
— Вернуться… увидеть вновь своих близких, вновь почувствовать себя дома!
С тяжёлым чувством я обнял его и, стараясь не шокировать его своими неуместными откровениями, объяснился:
— Клаудио М…, вы — жертва досадной ошибки. Ваш дом закрыл свои двери вместе с вашими физическими глазами, которые уже исчезли. Вы закрыли свой дух в напрасной мечте об обманчивых богатствах. Вот уже сорок лет, как смерть вытащила вашу душу из телесного дома.
Старик широко раскрыл свои встревоженные глаза. Он не сопротивлялся, он разразился конвульсивными рыданиями, которые разрывали мои самые интимные струны души.
— Я это чувствовал, — прошептал он, вызывая сочувствие. — Мои мысли словно жгли меня, не давая размышлять; но… а как же золото? Золото, которое я копил своим потом и кровью?
— Посмотрите на ваши руки сейчас, когда божественная ясность освежает ваш разум! Наследие, собранное ценой трудностей других людей, превратилось в куски грязи. Посмотрите.
Мой дед посмотрел на грязную массу, которую он сжимал в своих руках, и в ужасе закричал. Потом, в слезах, спросил: