— Сказывают, большевик отберет всех оленей, все обчей делает. Так жить тайга нам нельзя — все пропадем. Однако худой человек большевик, надо воевать с ним.
Разговор с тунгусами подействовал на Пепеляева особенно сильно, и он твердо решил начать антисоветский поход.
Довольные успехом своей миссии представители якутского кулачества покидали «Защитник».
Чтобы предотвратить занятие красными единственного горного прохода в глубь Якутии через хребет Джугджура, находящийся в семидесяти верстах западнее Аяна, Пепеляев решил через три дня выступить на Нелькан. Там он рассчитывал, неожиданно появившись, захватить пароходы красных и их продовольствие, а затем водным путем двинуться в глубь Якутии, в ее центральный населенный район.
Переход из Аяна в Нелькан протяженностью в 240 верст рассчитывался на двадцать дней. Дружина должна была двигаться по старому торговому пути, некогда носившему название Коммерческого тракта Русско-американской компании. К тому времени, о котором идет речь, тракт представлял собой отвратительную дорогу с прогнившими гатями, заросшую лесом и отмеченную редкими уцелевшими кое-где придорожными столбиками. Он шел через таежную глушь, совершенно необитаемую, где лишь случайно можно было встретить тунгуса-охотника. Ввиду спешности марша и трудности пути Пепеляев решил не обременять себя громоздким транспортом и ограничился на шестьсот человек тремястами пудов продовольствия и двумястами сорока пудами необходимого военного груза. Для доставки грузов было взято семьдесят лошадей и сто двадцать оленей.
Желая отвлечь внимание наших сил и раздробить их, Пепеляев решил организовать наступление на Якутск еще и с северо-востока, по Охотско-Якутскому тракту. Для этой цели он отправил в Охотск генерала Ракитина с группой офицеров и запасом оружия. Ракитин должен был сформировать там отряд из якутов и русских и по первому зимнему пути двинуться на Якутск.
В Аяне после высадки войск три дня кипела шумная жизнь. Наверное, за всю историю своего существования поселок не видел такого множества вооруженных людей. Теперь и до него, убаюканного зимними метелями и морскими бурями, докатились отзвуки жестокой борьбы.
Наконец все приготовления к походу на Нелькан закончены. Утром 10 сентября выступил авангард дружины, а на следующий день тронулись главные силы с Пепеляевым во главе.
Пепеляев уверовал в успех своего предприятия. Недаром накануне своего выступления в письме жене, оставшейся в Харбине, он утверждал:
«Я глубоко верю, что к будущей осени безусловно не будет коммунистической власти в Сибири».
Так началась новая страница в истории гражданской войны в Сибири.
ЯКУТСК ГОТОВИТСЯ К ОТПОРУ
А в это время красные войска готовились к встрече непрошеного гостя. Как только стало известно о выступлении белогвардейцев, Революционный комитет и Совет Народных Комиссаров Якутской Автономной Советской Социалистической Республики широко оповестили население Якутии о надвигавшейся опасности и призвали трудящихся выступить на защиту родной Советской власти. Они выпустили специальную декларацию и обращение к народу.
В декларации по поводу вступления на территорию ЯАССР пепеляевских войск сообщалось:
«Наша молодая Якутская Автономная Советская Социалистическая Республика пережила неслыханно тяжелый по своим последствиям год развития в крае повстанческого движения, нанесшего республике неисчислимые разрушения народного хозяйства и истощившего лучшие как культурные, так и экономические силы края.
В настоящее время повстанчество как таковое ликвидировано. Сохранились лишь жалкие остатки повстанческих отрядов, которые вырождаются в обыкновенные уголовно-бандитские шайки и занимаются грабежами и вырезыванием мирных жителей… Основная масса бывших повстанцев бросила белогвардейский командный состав и разошлась по домам. Таким образом, повстанчество в целом, со средневековыми зверствами, ужасами и непосильными для населения поборами, потеряв всякую почву, разложилось на свои основные части и к 1 октября считается ликвидированным во всех частях ЯАССР, за исключением самых отдаленных и глухих северных округов.
Революционный комитет ЯАССР в ознаменование провозглашения автономии и в целях сохранения культурных сил края своим манифестом от 22 апреля 1922 года и постановлением Ревкома, Совнаркома и военкомандования от 18 августа 1922 года полностью амнистировал всех повстанцев, сдавшихся Советской власти.