Он позволил ей стоять так в течение нескольких секунд, затем поднялся со стула и обошёл вокруг стола. Он остановился прямо перед нею, оказавшись на полголовы ниже чем она, и ещё некоторое время тщательно исследовал каждую деталь её внешности. Она была, он был вынужден признать, само совершенство. Не было ни единой вещи, по поводу которой он, возможно, смог бы сделать замечание, скорее её можно было обвинить в совершеннейшем бесстрастии, поскольку она стояла как статуя под его микроскопическим исследованием.
– Хорошо, – сказал он наконец и широко раскинул руки принимая её в свои объятия.
– Привет, дедушка, – отозвалась рядовая более хриплым чем обычно контральто и обняла его в ответ.
* * *
– Али, я употребил все свои связи, пытаясь попасть домой к завершению твоей учёбы, – говорил удобно развалившийся в кресле Себастьян О'Шогнеси несколько минут спустя, тогда как его потомок, скрестив руки на груди, устроилась на уголке его стола. – Но увы, это просто не принято.
– Дедушка, я знала, что получив назначение сюда, ты не сможешь быть там, – сказала она ему и улыбнулась. – Но я рада, что мои собственные приказы о перемещении достаточно свободны, чтобы остановиться и навестить тебя по пути.
– Я тоже. С другой стороны, мои шпионы держали меня в курсе твоих успехов, – он зловеще нахмурился. – Я полагал, что ты действительноуспеваешь.
– Во всяком случае, я старалась, – ответила она.
– Я уверен, что старалась. Я рад, что ты стала второй по итогам подготовки в учебной бригаде. Но войти всего лишь в десятьпроцентов лучших курсантов? – Он печально покачал головой. – Я подразумеваю, что изначальноя рассчитывал на самые лучшие результаты, но похоже это было несколько самонадеянно с моей стороны.
В его глаза прыгали смешинки, и она покачала головой.
– Я сожалею, что разочаровала тебя, дедушка, – сказала она вежливо, – но, как ты знаешь, я былав несколько неравном положении.
– Но девятнадцатаяв физподготовке? – он сказал мрачно. – Это – хороший результат? Ты лучшая во всём остальном, и это – всё, что ты можешь сказать!
– Только двое из выигравших, кто обошёл меня в физподготовке, были со Старой Земли, – сказала она ему строго, – и они оба были мужчинами, и один из них был запасным в команде триатлона на последних Олимпийских Играх. Остальные вообще были выходцами с «тяжёлых» планет. И только трое из нихбыли женщинами.
– Оправдания, оправдания, – он хихикнул и покачал головой, в то время как в душе он радовался за неё. – Ты знаешь, если бы не запись о мастерском владении стрелковым оружием, ты бы выпустилась с сертификатом всего лишь третьего класса!
– Но я всё же одна из лучших в своём выпуске, – она вернула насмешку обратно.
– Хорошо, я предполагаю это правда,–он уступил с хихиканьем. И внезапно снова став серьёзным, добавил. – Честно, Али. Я горжусь тобой. Очень горжусь. Я ожидал, что ты преуспеешь, но ты умудрилась превзойти все мои ожидания. В очередной раз.
– Спасибо, дедушка, – сказала она более мягким тоном. – Это много значит для меня.
Их глаза встретились снова, и О'Шогнеси тепло улыбнулся. Потом он слегка выпрямился с видом человека собирающегося изменение тему.
– Ты знала, что Кассиус Хилл и я были друзьями в течение последних двадцати или тридцати лет? – поинтересовался он.
– Ты и Главный Сержант Хилл? – Она моргнула, затем покачала головой. – Нет. Я предполагаю, что я должна была задаться вопросом: есть ли кто-нибудь в Корпусе, кого Вы не знаете. Я предполагаю одну причину, она никогда не происходила со мной, но это то, что он был таким, скажем, ... внушающим страх одним своим присутствием. Он имел такой вид, что сложно было представить его имеющимдрузей. Разумом я понимаю, что он должен был иметь друзей, вот только чувствуя себя этаким червячком под его сапогом, сложно было это вообразить. Честно говоря, временами мы с ребятами были абсолютно уверены, что он киборг созданный где-то в недрах военных лабораторий искусственного интеллекта и направленный в Макензи на полевые испытания как автономная боевая система, а нас использовали как морских свинок.
– Ну-у, действительно предполагается, что курсанты опасаются своих цифровых имплантатов и это вдвойне или даже втройне справедливо для главного сержанта батальона. Но Кассиусу ты скорее понравилась, чем нет. За то время пока ты была в Макензи, я получил четыре письма от него. Он сообщал, что тебе удалось произвести на него впечатление.
– Я «произвела впечатление»? – Алисия рассмеялась. – Я не догадывалась об этом. Я лишь знаю, что онпроизвёл на меня впечатление! Один или два раза он испугал меня буквально до смерти.
– О, уверен, угроза была призрачной. С другой стороны, – О'Шогнеси глубокомысленно взглянул на свою внучку, – он писал мне, что ему казалось что ничто не способно обеспокоить тебя. Похоже он был даже немного обеспокоен этим. Более того, иногда ему казалось, что ты практически наслаждаласьМакензи.
– Почему бы и нет? – удивилась она.
– Наслаждаться Макензи? – О’Шогнеси взглянул на неё, и она пожала плечами словно удивлённая его недоумением.
– О, конечно во время подготовки были и не самые приятные моменты, – допустила она. – И у меня было больше проблем с имплантацией матобеспечения, чем я могла ожидать. Но постоянно? Я буквально отрывалась, дедушка. Это было классно.
О'Шогнеси вновь откинулся на спинку кресла и поднял бровь. Самая удивительная вещь в этом была то, что она казалась совершенно серьёзной.
Лагерь Макензи на острове к юго-востоку от побережья той области Старой Земли, что когда-то называлась Соединёнными Штатами, был учебным полигоном для морской пехоты больше тысячи лет – так как всегда была Имперская морская пехота и Империя для того, чтобы ей служить. Полигон всё ещё был там (хотя были некоторые на Новом Дублине, кто считал, что их миры будут лучшим выбором), и он знал, почему он был там. Старая Земля оставалась имперским миром, сердцем Империи, в конце концов. И ни один другой район материнской планеты не был наилучшим выбором, обеспечивая максимально высокую летнюю температуру, влажность, москитов и кожный зуд, чтобы проверить характер новичка... и растопить его в должным образом покорный сплав, требуемый для стальных мышц Империи.
Не то, чтобы Корпус не нашёл способов улучшить всё это, положившись лишь на предначертанное природой. О'Шогнеси например всегда склонялся к мнению, что слухи об отгрузке в Макензи аллигаторов для поддержания их количества на надлежащем уровне, не были всего лишь слухами, распространяемыми местным населением. Но, было ли это верно или нет, не было никакого сомнения в том, что беспощадный учебный режим был преднамеренно разработан чтобы создать ад на Земле. И виновато в этом было не чувство садизма, как считали некоторые из испытавших его на себе новичков – «ботинок» – а потому что Корпус не мог позволить себе тратить много времени, выбивая гражданские привычки из новобранцев и превращая их в морскую пехоту. Никто не мог пережить что-то столь же изнурительное как Лагерь Макензи, не будучи поставленным лицом к лицу с тем, что действительно глубокогнездилось в нём самом. Это, как предполагалось, было самой важной вещью, которую когда-либо делал курсант. Это, как предполагалось, показывало ему, кем он был, чего он мог достигнуть и вынести, и зачастую демонстрировало мрачное и резкое различие между любыми мечтами, которые он возможно лелеял о вооружённых силах и правдой о них. Это учило его, как встречать вызов действительности того, что значит быть одним из "Ос Империи" и прежде всего это давало ему дисциплину, преданность и уверенность в себе, которая приходила с теми уроками. И в процессе познания этих вещей, те, кто пережил обучение, перековывались в истинную морскую пехоту на наковальне учебного лагеря Корпуса.