Кирьянену Александров только кивнул, как малознакомому человеку. На Никулина даже не взглянул.
О том, что Кирьянен выехал на озеро, Александров узнал только днем. Он бросился к Воронову.
— Быстро же вы меня отстранили! — зло сказал он начальнику.
Воронов пожал плечами, осторожно дотронулся до горячей руки Александрова.
— Не понимаю, что врач смотрит. Тебе надо лежать.
— А вы думаете, ремонт паровой машины такой пустяк, что, кого ни пошли, всяк справится? — ядовито спросил Александров.
— Там и без тебя довольно механиков.
— Кирьянен пока еще не механик! — окончательно рассердившись, выкрикнул Александров.
— Я еще раз предлагаю тебе пойти домой, — стараясь быть спокойным, ответил Воронов.
Александров вышел из конторы, ничего не ответив. Через пять минут он был на конюшне. Конюх оседлал для него лучшего жеребца.
И вот он здесь, он проверит все, что тут успел сделать Кирьянен, и уж наверняка обнаружит ошибку, если она допущена, устранит ее и не позволит опозорить ни себя, ни свои мастерские. И пусть Кирьянен дуется, пусть молчит этот мальчишка Никулин, он, главный механик, пока еще на посту.
В машинном отделении было тихо. За бортом плескались волны. Александров молча осматривал машину, короткими жестами указывая, какие части надо разобрать. Кирьянен и машинист буксира понуро стояли в стороне. Молчание нарушил Кирьянен.
— А что же нам делать? Мы вроде лишние.
— Это я тут лишний, — съязвил Александров. — Отстраненный.
Кирьянен тяжело вздохнул, с трудом сдерживая нарастающий гнев, потом взял себя в руки и мягко, дружески сказал:
— Петр Иванович, зачем ты так? Ведь тебе лежать надо, и не очень-то полезно возиться с холодным металлом да еще на воде. Неужели мы не справились бы одни?
— Каждая машина, товарищ Кирьянен, имеет свои особенности. Паровая машина — это одно, мотор внутреннего сгорания — другое. Ты имел дело только с моторами внутреннего сгорания. Это ты учел?
— Здесь еще два машиниста паровых машин, вот что я учел.
Пришел капитан буксира.
— Это еще что за диспут? Двое работают, двое митингуют. Давайте все за дело. На берегу ждет нас уха.
Кирьянен молча взялся за работу. Дело нашлось всем, даже капитану буксира.
Стемнело. С берега в люки падали отблески костра. Закончив работу, Александров обтер руки пучком пакли.
Капитан поднялся на мостик и потянул кольцо, висевшее под потолком рубки. Резкий свисток прорезал ночную тишину. Это был первый сигнал наступившей весны на озере. Эхо покатилось по мысам и заливам. Одинокая утка испуганно взлетела из прибрежных кустов.
Механики перебрались на берег и уселись около костра.
— А теперь, ребята, ложки в руки и попробуем, годится ли уха сплавщику в пищу! — воскликнул машинист, умывшись и энергично вытирая руки полотенцем.
Рядом с костром расстелили парусину. На ней появились тарелки, хлеб, масло, молоко. Дымящуюся миску с рыбой поставили посредине. Откуда-то появилась бутылка водки.
Капитан косо посмотрел на бутылку и сердито буркнул:
— Это еще что такое?
— Пусть уж в честь первого гудка, — защищался машинист.
Капитан пожал плечами.
— Тоже мне! Сам не пьет, а говорит: «В честь первого гудка».
Однако, когда водку разлили, капитан и сам взялся за стакан. Выпив и выплеснув воображаемые остатки на землю, он кашлянул, словно требуя внимания.
— Я вам вот что скажу, товарищи. Теперь начинается такая пора, что бутылки надо забыть. В этом году мы должны отбуксировать древесину трех леспромхозов. Так что помните: мы здесь не в доме отдыха и не на увеселительной прогулке. Ну, что, все выпили? Больше не осталось? Ну и не надо. Налегайте на уху.
Александрова знобило. Он встал и попросил Кирьянена устроить его на машину. Ехать верхом он не мог. Пусть лошадь пригонят потом.
— А уха? — всполошился машинист. — Да вы же и не выпили.
Кирьянен посмотрел на Александрова. Тот был бледен и заметно дрожал. Кирьянен кликнул шофера, поручил капитану пригнать лошадь в Туулилахти. Александров сел в кабину и закрыл за собой дверцу. Зашумел мотор. Никулин и Кирьянен влезли в кузов грузовика.
Они добрались до Туулилахти ночью. Лишь в нескольких домах мелькали огоньки. Это все же не означало, что повсюду спали. Светлой весенней ночью на севере видно и без света.
В окнах Айно занавески еще не были задернуты. Александров вышел из машины и остановился перед ее крыльцом. Он постоял немного, оправдываясь, что неудобно зайти к ней прямо с дороги, да и поздно. И в конце концов отправился к Воронову.