Однажды пани фон Шпрингенфельд занемогла, и все время, пока она болела, Жоли, погрустневший, лежал у ее постели, чем глубоко тронул свою хозяйку. Мамзель Сара тут же рассказала, что, когда заболела графиня, ее Жоли был так же печален, и графиня так растрогалась, что назначила собачке пожизненную пенсию в пятьсот золотых на тот случай, если Жоли ее переживет. Это очень понравилось пани фон Шпрингенфельд, и, следуя возвышенному примеру графини, она также назначила пятьсот золотых своему песику на случай, если тот ее переживет, и пять сотен тому, кто будет за ним ухаживать. Все это пани скрепила собственноручной подписью, и печатью. После этого мамзель Сара стала еще больше увиваться вокруг собачки. Когда вести об этом необычном завещании разнеслись в кругу знакомых пани Шпрингенфельд, все стали превозносить ее щедрость и благородные чувства, которые проявились в этом решении. Ее сравнивали с одной княгиней, которая, получив от своего возлюбленного в подарок прекрасного коня, велела построить для него отдельную конюшню с дубовым паркетом, мраморной кормушкой и полированным стойлом. К коню был приставлен и особый слуга; когда же княгине разонравилась верховая езда, никто другой не смел садиться на этого коня. Его только водили на прогулку и кормили отрубями да булками; каждый день, кроме всего прочего, он получал еще по куску сахара. Такое содержание коню полагалось до самой смерти, что было подтверждено соответствующим документом.
Один лишь пан Скочдополе не одобрял решения своей, супруги, да и то только в душе. Он был к жене необыкновенно внимателен, заботлив и, по причинам, никому не известным, ни в какой мере не осмеливался ограничивать ее капризы. Не вмешивался пан Скочдополе и на этот раз, думая про себя: «Кто знает, где будет собачонка, когда пробьет час ее хозяйки!». У пана тоже имелись свои слабости, но при всем том он был человек добрый, сердечный и не ставил слишком высоко своего дворянства: милей казалось ему старое имя, а что касается нового привеска к фамилии, то пан купил его только ради покоя в семье. Еще и прежде страстью его была охота, лишь потому и дорожил он своим поместьем. Приятели его были сплошь охотники. Они не придерживались так строго этикета, не выглядели такими прилизанными, как те щеголи, что увивались вокруг пани; было в них что-то прочное, здоровое. Они ездили друг к другу в гости, и пан Скочдополе гораздо охотнее проводил время в их обществе, бродя по лесам или ведя дружескую беседу за бокалом вина, чем в благоухающем салоне супруги, где он всегда чувствовал себя не в своей тарелке.
Дворовые и служащие больше любили хозяина, чем хозяйку. Зато к мамзель Саре все испытывали неприязнь, хотя те, кто рассчитывал на милости барыни, старались всячески задобрить ее и Жоли и не отваживались косо взглянуть на них. Но вот кто не боялся Жоли и не ставил ни во что маленького фаворита — это деревенские дворняги всех мастей. Когда мамзель Сара впервые приехала в замок и вышла с песиком на прогулку, они, сбежавшись вокруг Жоли, начали скалить зубы и ворчать на него, чем глубоко оскорбили тонкую натуру песика. Не в силах этого вынести, мамзель Сара подхватила собачку на руки, отнесла ее в замок и незамедлительно пожаловалась пани на дерзкую четвероногую чернь, добавив, что следовало бы запретить вход в парк с собаками. Такой приказ и был тотчас вывешен на табличках вокруг парка, но, несмотря на это, Жоли отныне выводили на длинной серебряной цепочке.