Правда, многое от обертки зависит. Оформить сделку ведь можно по-разному.
— А что будет потом?
— Да уж много чего, — хмыкнул прадед. — Без кровушки не обойдётся, кое-кто сильно недоволен окажется. Пока, правда, не ясно, кто именно. Каждый надеется, что он-то вывернется, всех обхитрит и в вятших удержится. Не, шалишь! Даже если Думу увеличить, в реальной силе одни выиграют, другие — проиграют.
Внутренние дела Восходнего меня впрямую не касались, однако разговор сворачивал на интересную тему. Даже не так. Послушать человека, приближенного к верхушке иерархии, не просто интересно, а чрезвычайно полезно с точки зрения понимания того, чем живёт и как думает элита.
— Чем вятший боярин на деле отличается от вятшего на словах? Или не боярин, а, скажем, настоятель Обители, глава торгового Дома? Одного только происхождения или личной силы недостаточно, чтобы править; бывало, иные купцы князьям указывали. Не споришь?
— Нет. Сам не видел, но — верю.
— Умен. Так вот, существует несколько признаков, определяющих, насколько человек влиятелен. Во-первых, свободный доступ куда угодно. Ты можешь в любое время прийти хоть к князю, хоть куда, и тебя примут и выслушают. Во-вторых, чин. Или ты сам, или тесно связанные с тобой люди должны занимать значимую должность. В-третьих, у тебя должна быть дружина, и сам ты должен быть воином не из последних. В-четвертых, добрая слава. К тебе должны прислушиваться и знать, что слово твое твердо. Ты не должен быть отверженным, с тобой должны хотеть иметь дело. В-пятых, связи вовне. Часто бывает так, что своих ресурсов не хватает, поэтому должны быть те, кого ты призовешь на помощь и кто не предаст. Не сразу, по крайней мере. Словом, нужны верные союзники. В-шестых, вотчина. Крепость, взять которую сложно, где можно отсидеться в лихую годину, откуда идёт постоянный поток людей и денег.
— У Хвостовых, где мы гостили, на вотчину Строковы напали без особой опаски.
— Хвостовская вотчина — Смолов городок, в нём Ратмир Данятович с семьёй живёт. Туда Строковы не суются.
Вот такие разговоры мы вели в перерывах. В основном Бран Брячиславович гонял меня с оружием, заставляя держать защиту и одновременно требуя применять слабенькие атакующие заклятья. Развивал многозадачность, попросту говоря. Попутно мы беседовали о том о сём, и, исходя из смутных ощущений, узнавал он больше, чем рассказывал. Потому что я, например, не видел причин скрывать, чем дышат Хвостовы, насколько ветви рода дружны между собой и прочие мелочи, заметные при общении. Всё-таки посольство у них на подворье живёт, поневоле подобные нюансы замечаешь. Точно так же не собирался утаивать мнение о Белых — уверен, Снежана Брячиславовна часто обсуждает их с братом. Рассказать о них он может побольше меня, просто хочет услышать ещё одну точку зрения.
У нас тут не компьютерная игрушка и не фантастический роман, а суровая реальность, в которой я — не главный герой. Даже не обычный герой. Двоюродный прадед недавно напомнил, какими возможностями должен обладать человек, всерьёз способный влиять на общество. Ни по одному параметру я не подхожу.
Не то, чтобы очень хотелось оставить след в истории, но… Но.
На данный момент я, скажем прямо, ресурс. Для деда, для Веселы Желановны, для любого влиятельного человека. Такова сермяжная правда, расстраиваться из-за неё глупо. Радует, что ресурс не одноразовый и перспективный, имеет смысл в него вкладываться и беречь. Это позволяет надеяться когда-нибудь достичь уровня, на котором со мной будут считаться. Благо что подходящий «лифт» давно известен и с ним налажен контакт.
Тем не менее, Бран Брячиславович верно указал — не стоит ограничиваться личной силой и сопутствующим ей духовным влиянием. Связи, деньги, преданные люди тоже нужны. Не случайно же почти все девятки, что ступени, что круги, окружены свитой из учеников, последователей и тому подобных спутников, иногда, по сути, являющихся прикомандированными представителями крупных структур. До такого уровня, конечно, ещё далеко, но закладывать основу будущего могущества следует уже сейчас.
Поэтому честно признаю́, что в решении попытаться помочь Дорожу Елкину имелась доля эгоистичных мотивов. Купец производил впечатление человека, отвечающего за своё слово, заиметь его в должниках выглядело соблазнительным.