Чтобы не подвергнуться новому подозрению, Ефрему нужно было победить свой страх и вот он уже нагнулся, чтобы откинуть занавес, прикрепленный на крючках к полу, и дверь, ведущая в освещенную часть палатки, отворилась, и на пороге показалась фигура женщины.
— Кто тут? — послышался вопрос.
С крепко сжатыми руками и тяжело дыша, собрал он наконец все свое мужество и отодвинул занавес в сторону, женщина встретила его легким криком, но юноша скоро пришел в себя, так как на лицо стоявшей на пороге упал свет и Ефрем узнал в ней не Казану, а ее кормилицу, сопровождавшую свою госпожу к осужденным и затем в лагерь.
Кормилица была доверенным лицом своей госпожи, Ефрем это знал, так как, когда он в первый раз явился в дом начальника стрелков, эта женщина ухаживала за ним и мазала ему раны бальзамом, а во время его второго посещения она вместе со своею госпожою ухаживала за ним. Он часто болтал по целым часам с этою женщиною и знал, что она к нему расположена: постоянно ласкала его, расспрашивала о его народе и даже заявила, что она сама сириянка, а этот народ родственен евреям. Кормилица понимала даже по-еврейски; она уже двадцатилетнею женщиною была привезена в Египет в царствование Великого Рамзеса. Эта женщина привязалась к Ефрему еще потому, что он напоминал ей ее собственного сына.
Юноше нечего было опасаться этой женщины; он взял ее за руку и сказал, что убежал от сторожей и пришел теперь к ее госпоже просить совета и помощи.
Слово «убежал» успокоило кормилицу; она тотчас отправилась доложить своей госпоже о Ефреме.
Несколько минут спустя юноша уже стоял перед женщиною, сделавшеюся его путеводною звездою. Он глядел на ее красивое, хотя и красное от слез, лицо и, несмотря на то что Казана, прежде чем поздороваться с Ефремом, осведомилась, с ним ли Осия, но юноша простил ей эту обиду, нанесенную любимою женщиною, тем более, что молодая вдова так ласково посмотрела на него и, обратясь к кормилице, заметила, что Ефрем на ее взгляд вырос и выглядит свежим и здоровым; при этих словах юноше, действительно, казалось, что он вырос.
Казана хотела знать все подробности, касающиеся Осии, и юноша вполне удовлетворил ее любопытство. Затем положено было скрыть Ефрема от посторонних глаз, и для этого кормилица с помощью юноши плотно закрыла главный вход в палатку; потом решили, что по знаку той же кормилицы Ефрем должен каждый раз прятаться в темную часть палатки и не выходить, пока его не позовут. Молодая вдова приказала принести вина и выпила за здоровье новоприбывшего, потом предложила юноше сесть у ее ног на шкуре жирафа и снова закидала Ефрема вопросами о том, как ему удалось ускользнуть от надзора сторожей. Он все подробно сообщил ей, начиная с момента, когда принц Синтах приказал снять с осужденных цепи.
Конечно, Ефрем ни слова не сказал Казане о том, что дядя просил его вернуться к своему народу, но юноша не мог этого исполнить, так как его тянуло к ней.
Оказалось, что отец Казаны остался в Танисе и юноше нечего было опасаться встречи с этим суровым человеком и быть им узнанным.
Казана также рассказала, как она плакала после разлуки с осужденными и что пусть Осия узнает, на какие жертвы способна любящая женщина. Юноша не преминул упомянуть и о том, что предлагал дяде развязать и его веревки, но тот отказался, думая, что своим согласием еще может повредить племяннику и задержать его. Тогда молодая вдова повернулась к кормилице и заметила:
— Это один только Осия способен на подобное самопожертвование.
Действительно, бегство Ефрема было сопряжено с большими опасностями; правда, он еще с детства отличался быстротою ног, и теперь ему это пригодилось, а дорогу он научился распознавать по звездам, и вот, слыша свистки сторожей и лай собак, он бежал без оглядки все вперед и вперед; часто он спотыкался о камни и неровности почвы, так что даже падал, но быстро поднимался и опять бежал. Одну из собак, напавшую на него, он убил о скалу, а другой — камнем размозжил голову. Из других преследователей он не видел никого ни ночью, ни на следующий день. Наконец ему удалось достигнуть большой дороги, и тут люди указали ему путь к лагерю фараона. Однако к полудню он почувствовал сильнейшую усталость и заснул под широкою тенью сикоморы; когда же он проснулся, то солнце клонилось уже к закату. Юноша был страшно голоден и вытащил с поля несколько штук реп, но тут показался хозяин, накинулся на беглеца за воровство, и Ефрем еле спасся от его преследования.