— Где, где… в лесу, — пробурчала Лиля недовольно, при этом воровато озираясь по сторонам.
— Я не расслышал. Где ты? — рявкнул в трубку Данилов, параллельно обмениваясь с кем-то любезностями и выбешивая тем самым Лилю ещё больше.
— В лесу я. В ЛЕ-СУ!!! — проговорила громко, чётко, по слогам. И кстати, если вам интересно, у меня сложилось впечатление, что за мной следят.
— Подожди, Лизавета, не видишь я разговариваю? — послышалось ворчливое куда-то в сторону. — О чём ты говоришь? Какой лес? Кто следит? С тобой всё в порядке? Скажи, наконец, толком… Да подожди ты, Лиза!
В трубке послушалась какая-то возня, а потом строгий и чересчур обеспокоенный голос Камиля: — Где ты?.. В смысле… ты далеко? Я отправлю к тебе ребят из охраны.
Тронутая столь явной заботой, и отмечая, что даже мама о ней так не волнуется, Лиля прошипела:
— Да мне ещё километров семьсот пилить.
— Ты не боишься в ночь одна? Осталась бы там на ночь.
— Лиз, я прошу тебя, три минуты… — бросил в сторону назойливой подруги и вновь забормотал в трубку:
— Говори свои координаты. Я высылаю парней. Марк! Сюда иди! — послышался грозный рык Данилова.
— Ой, да не надо никуда ехать. И посылать никого не надо, на ночь глядя. Сама я доберусь, — отмахнулась Лиля беспечно, но услышав со стороны леса звуки, уж очень напоминающие волчий вой, поспешила усомниться в правильности своих слов. — Ладно. Отбой. Поеду я дальше. К утру ждите, — пролепетала бестия, боязливо озираясь по сторонам.
— А то выйдет сейчас из лесу серенький волчок и ухватит за бочок', — прошептала себе под нос опасливо, уверенная, что её уже никто не слушает. Но это было опрометчиво. Слышали. И очень даже хорошо.
— Я отправляю ребят тебе навстречу. Никуда не сворачивай. И на связи будь. Позвоню, где вам примерно стыковаться. Они прикроют.
— Я в сотый раз говорю: НЕ-НА-ДО!!! Всё!!! Отбой!
Отключив телефон и запихав его во внутренний карман кожаной курточки, отчаянная райдерша вновь завела мотор и рванула на полную, даже не заботясь о прогревании.
Спустя много часов езды, она медленно вкатилась на запылённом байке в предрассветный город.
Уже ожившие улочки, приветливо журчали голосами прохожих и заливистым щебетом голосистых пташек. Кругом иллюзия мира и спокойствия. Девственного мироздания. Добродетели и непорочности. В реалии — это всё только мираж. Что-то придуманное самими людьми или навязанное обществом.
На самом деле, опасности и непредвиденные обстоятельства, подстерегают нас на каждом шагу.
Причём тут срабатывает принцип единой цепи. Когда одно звено цепляется неразрывно за другое.
'Вот и у нас в семье своя цепь.
Отец подсел на Пиковую Даму, а дальше… дальше началось всё то, что сейчас и продолжается во всех красках. Ну ничего. Я девушка сильная. Я смогу разорвать этот порочный круг и вырваться на волю. Хочу вдохнуть полной грудью и жить так, как хочу я… Я! А не другие.
— Лиля! Ну наконец-то! — размашистым шагом, к байку приближался Илья. — Я извёлся весь. Так трудно написать хотя бы слово. Что у тебя всё в порядке.
— А у меня не всё в порядке! — крикнула излишне эмоционально, привлекая тем самым внимание случайных прохожих.
— Тааак… — протянул Илья, подхватывая сестру под локоть. Идём домой и всё мне в деталях расскажешь.
— Думаешь стоит? — пробурчала с ехидным сарказмом.
— Так! Я сказал — домой, значит домой! Стрекоза боевая!
— Будешь обзываться, ничего не скажу.
— Чего-о-о? Ска-ажешь, как миленькая скажешь. Куда ты денешься.
— Бе-бе-бе… — передразнила Лиля брата, высовывая язык, на радость кучерявой белокурой девчушке лет пяти.
Подмигнув мелкой, Лиля с готовностью и чувством выполненного долга проследовала за братом.
Глава 17
Откровение
— Как всё прошло? — без лишних церемоний спросил Илья, заливая в чайную кружку крутой кипяток. — И не пытайся от меня хоть что-то утаить, — на этих словах он замер, внимательно разглядывая — пристроившуюся на барный стульчик — сестру.
Та, в свою очередь, даже яблоко жевать перестала. От возмущения:
— То есть… то есть это я что-то утаиваю? А ты часом не обнаглел? Мало того, что втянул меня во что-то сомнительное, так ещё и я утаиваю… видишь ли, — от возмущения, брови девушки взлетели ко лбу, словно крылья беснующихся чаек, а рот приоткрылся в обалдевшей букве «О». — Мог хотя бы по-братски предупредить, что, мол, осторожна будь сестрёнка, тут не всё так просто, — бурчала Лиля захлёбываясь водой налитой в стакан в порыве ярости.