— Угу.
— Ты ему рассказала?
— Не-а. Зачем. Он маман свою обожает.
— А тебя нет?
— Между мной и мамой он выберет её.
— Лиль, мама не мама, но Андрей тебя любит. Лиль.
— Знаешь, когда родители против отношений их дитятки, они всё сделают, чтобы разлучить и разбить пару.
— Понятно, что мнение родителей очень влияет на отношения, но твой Андрей души в тебе не чает.
— Не переживай, Галочка, мы обязательно поговорим и решим, что нам дальше делать.
— Вот даже по интонации голоса слышу, что врёшь.
— Ты права. Вру. Я не хочу ничего выяснять.
— То есть ты сразу сдашься, исполнив прихоть мамочки?
— Галь, если честно, я так запуталась. И посоветоваться не с кем было.
— Нормально. Как это не с кем? А я для чего?
— Я боялась, что ты Илье сразу всё передашь, а он же сама знаешь какой у нас. Всё решается только кулаками и мордобоем. Прикинь он в дом к Андрею явится.
— Да знаю. Даже представить страшно.
— Вот и я о том же.
— Давай так. Ничего ему пока не говори. Мы с тобой всё хорошенько продумаем и выберем наилучший вариант развития событий.
— Угу.
— Вот ты заладила: «угу» да «угу». Давай ещё позанимаемся и наряжаться. Нечего грустить. Расслабиться нам надо. И только попробуй ещё раз угукнуть.
Лиля выбирала в чём ей соблазнить Мишина.
Вытряхнув из шкафа все свои нехитрые пожитки, примерила несколько нарядов, которые и нарядами-то не назовёшь, и, выбрав коротенькое чёрное платье, повертелась перед зеркалом.
— На этом и остановлюсь. Всё равно выбирать особо не из чего.
Впихнув ноги в любимые туфли на высоченном каблуке и подхватив небольшой клатч, выполняющий скорее функцию чехла для телефона, девушка выпорхнула в коридор. По дороге натыкаясь на маман, застывшую в кухонном пролёте:
— Куда намылилась, на ночь глядя?
— Да в клуб сгоняю.
— В клуб? С кем?
— С Галей.
— Вдвоём? А как же Илья?
— Илья? Ну… мы будем под присмотром. Не переживай.
— Меня конечно настораживает, под чьим именно присмотром вы будете, но ты же меня в любом случае не послушаешься, если я попрошу тебя туда не ходить.
— Права! Не послушаюсь, — Лиля, потянувшись к матери, чмокнула её в щёку и крикнув пока собралась было покинуть квартиру, но услышала вслед: — В какой клуб-то вы идёте? Там хоть спокойно?
— Мам, ну не бывает спокойных клубов. Это же не театр. В «Тарантул» мы идём.
— Хоспади! Ты сейчас серьёзно?
— Конечно. Но я вернусь живая, мам.
— Типун тебе на язык, — Татьяна махнула в сторону дочери, зажатым в руках полотенцем.
— Да нормально всё будет. Не переживай, — дверь хлопнула перед самым носом оторопевшей матери.
— Ох, детки, детки.
Как и в нормальном клубе, «Тарантул» раскачивало весёлой публикой.
— О, музончик, супер! — воскликнула Галя пританцовывая, пытаясь перекричать гремящую со всех колонок музыку.
— Не говори. Настроение сразу на взлёт! — подправив петличку прикреплённую к наряду, Лиля осмотрелась по сторонам, выискивая одного единственного мужчину — Михаила Мишина. — Галь, а пойдём к бару. Возьмём что-нибудь для настроения.
— Да не вопрос.
И не успели девушки подойти к барной стойке, как их тут же просканировал строгий мужской взгляд.
— Какие-то проблемы? — фыркнула Лиля задиристо, прекрасно понимая по сальному взгляду мужчины оценивающего её, что рыбка уже клюнула.
— Ух, какая сурьёзная дамочка. Давай знакомиться. Я — Медведь.
Глава 22
Игры с Медведем
— Ух, какая горячая! — проговорил Мишин с запалом. — Ну, давай знакомиться. Я — Медведь.
Лиля обернулась и, не уводя взгляда в сторону, принялась с нескрываемым интересом рассматривать этого хищника. Да, да, со слов Камиля, он был именно хищником, не пропускающим ни одну особь женского пола.
Сексуально в пол-оборота развернувшись, Лиля приоткрыла, выкрашенные в алый цвет, пухлые губки и проговорила с вызовом:
— Медведь говоришь? А обжечься не боишься, Медведь? Общение с такой горячей штучкой как я может пагубно сказаться на состоянии нежной кожи, особенно кожи лица.
— Ба-а-а, да ты и правда хороша! — протянул мужчина с нескрываемым восторгом. — Кожа говоришь? У тебя есть невероятный шанс узнать это лично.
— Какая честь! — фыркнула Лиля брезгливо, при этом кокетливо прогибая спинку, чтобы поймать на крючок своего обаяния этого наглого типа. — А если я этого не хочу?