рассказывал.
Он покачал головой, со слабой улыбкой.
- Злополучная пленка. Заползает в разговор везде, куда ни повернись, и почему бы это?
Вопрос звучал риторически, но он смотрел на Айрис так, будто ждал ответа.
- Понятия не имею. Правда.
Он сделал запись.
- Но вы знали, что пленка была рычагом давления шантажиста.
- Все это знали.
- Как вы думаете, что делало пленку такой опасной, что кто-то мог выложить тысячи, чтобы держать ее подальше от полиции?
- Не знаю. Я никогда ее не видела.
Ошибка, ошибка. Конечно, она ее видела. С того момента, как Джои нашел ее в
вентиляционном отверстии в ванной мальчиков в доме Маргарет, она смотрела ее шесть
раз, если правильно помнит. Она была там, развалившаяся, голая, с распростертыми
сиськами, пьяная в дым, когда Фриц и компания насиловали ее чем попало.
- Нет проблем, - сказал он мягко. - Мы посмотрим ее попозже. Шеф может показать ее на
сообрании завтра утром. Фриц ничего не говорил вам о содержании?
Он наблюдал за ней, с ручкой наготове. Она бросила взгляд в его блокнот, пытаясь
увидеть, что там написано.
Как она может ответить на вопрос о содержании? Она не может заявить, что ничего не
знает, когда он увидит сам. Представить себе, как он смотрит на Троя, спина которого
повернута к камере, ягодицы сжимаются каждый раз, как он входит в нее. Боже.
И Фриц стоит рядом, подкручивая воображаемые усы, с банкой жира?
Сколько полицейских там будут сидеть? Почему бы не снять кинотеатр и не продавать
билеты?
Айрис почувствовала, как горят ее щеки. Он был здесь три минуты и уже загнал ее в угол.
Она в жизни не была так напугана. Она знала, как бывает. Ты сказала одну вещь и уже не
можешь потом сказать что-то другое. Будешь себе противоречить, и любой решит, что ты
врешь.
- Я должна отвечать на такие вопросы без своего адвоката?
Он уставился на нее карими глазами. Теперь ей принадлежало все его внимание. Совсем
как ее дядя Джерри. Этот человек казался таким же мягким, только сейчас он был озадачен
и разочарован.
- Зачем бы вам понадобился адвокат? Это предварительный разговор. Сбор информации.
Мы можем его прекратить прямо сейчас, если вы думаете, что его содержание может
причинить вам вред. Что-то происходит, о чем я не знаю?
- Я не хочу с вами разговаривать.
Он закрыл блокнот и убрал его в карман. Вытащил визитку и протянул ей.
- Как насчет того, чтобы встретиться позже? Позвоните, если передумаете. Спасибо за
ваше время. Всего хорошего.
Как только за ним закрылась дверь, Айрис схватила трубку и набрала номер Джои в
строительном вагончике. Трубку взяла секретарша и сказала, что Джои на объекте и не
вернется до полудня. Айрис попросила передать, чтобы он перезвонил, а потом
разрыдалась. Все будет только хуже. Что же с ними произойдет?
37
Казнь
Июнь 1979 года.
Карабкаясь по горной тропинке в темноте, Фриц чувствовал себя неважно, размышляя, как
далеко зашла ситуация, выйдя из-под контроля. Каким-то образом он оказался в центре
событий, когда ссора не имела к нему отношения. Если у Остина была причина ссориться
со Слоан, каким образом в этот конфликт засосало всех остальных?
Остин и так считал Фрица идиотом, и это заставляло его вести себя как идиота. Это как
его мама говорит ему, какой он плохой водитель. В ту же минуту, как она садится с ним в
машину, он делает какую-нибудь глупость, вроде как врезаться задом в мусорный бак.
Ей не нужно говорить ни слова. С этого момента он цепляется колесом за поребрик во
время поворота или смотрит в другую сторону, когда загорается желтый сигнал светофора, и она ахает, хватается за приборную доску и показывает на надвигающуюся машину, которую он не заметил.
Трой был достаточно умен, чтобы объявить забастовку. Он довез их до тропы, а потом
отказался идти дальше. Фриц сам не был в восторге от экспедиции, но, наверное, было
слишком поздно, чтобы протестовать. Даже если бы у него хватило смелости, что бы он
сказал? Остин никогда не позволил бы ему слезть с крючка.
На вечеринке Фриц опустошил пять стаканов розового пунша и два зеленого, а потом
выблевал все это, когда притворился, что идет на улицу, чтобы отлить.
Теперь у него раскалывалась голова, и если бы он так не боялся показаться дураком, то
вернулся бы назад, на дорогу. Они с Троем могли бросить остальных, и пусть бы Остин
делал, что хотел. Это несомненно включало бы какое-либо унижение для того дурака, которому не повезло там присутствовать.