которых она упоминала.
- Наверное, для вас это неподходящее время, но у меня есть вопросы, и я не знаю, кого
еще спросить.
- Почему бы нам не присесть?
Мы перешли в гостиную, где она села на край дивана, а я устроилась в кресле неподалеку.
- Вы знали, что Тигг Монтгомери был биологическим отцом Слоан?
- Да. Он говорил с Холлисом о своих возможностях - признаться ли во всем или скрывать
информацию. Возможно, был и третий путь, но никто его не знал. Тигг был очень
консервативным. Его ценности строго следовали Ветхому Завету. Супружеская измена
была запрещена, и он в это верил, хотя сам так поступал. Он решил хранить тайну, от чего
я была не в восторге, но он был боссом Холлиса, и я промолчала.
- В конце концов, Байярд узнал. Как это произошло?
- Тигг рассказал ему. Когда он составил новое завещание, то подумал, что будет нечестно, если Байярд узнает об изменениях только после его смерти.
- Как Байярд отреагировал?
- Сначала он рассердился. Он считал деньги Тигга наградой, за то, что он был хорошим
мальчиком и ребенком терпел жестокие эмоциональные игры своих родителей. Известие о
том, что плата уменьшается вдвое, он воспринял плохо. Потом он понял, как он любит и
восхищается Слоан. Он вырос единственным ребенком, и вдруг у него появилась младшая
сестренка. Это пролило совсем другой свет на ситуацию.
- Вы думаете, он был искренен? Не притворялся?
- Я не могу на это ответить. Я думала, что он полностью примирился, но он всегда хорошо
владел собой.
- Вы сказали, что Тигг был очень консервативным. Как он относился к тому, что Байярд -
гей?
- Он не знал. Остальные знали, но он, казалось, был слеп. Он был бешеным гомофобом, так что, если бы узнал, оставил бы Байярда без единого цента.
Один звонок. Я подумала о предупреждении Остина об одном звонке, как он играл на
этом. Вот что это значило, Остин угрожал выдернуть ковер из-под ног Байярда.
Еще один кусок головоломки лег на место.
40
Суббота, 7 октября 1989 года.
Я плохо спала. Крутилась туда-сюда, пытаясь найти достаточно удобную позу, чтобы
заснуть. Вместо этого, глядя одним глазом на светящийся циферблат, я смотрела, как
проходят минуты. Если я засыпала, то на очень маленькие промежутки, по крайней мере, до ранних утренних часов, когда провалилась в глубокую яму снов. Проснулась в девять, чувствуя слабость и головокружение, напуганная, что потеряла много времени.
Была суббота, и было светло, так что теоретически я могла отправиться на пробежку, но
мне не хотелось. Я переживала из-за прилета Селесты, беспокоясь от того, что Нед пропал
из вида. Я не видела, как он мог вмешаться в наш план, но Нед обладал встроенным
коварством психопата, и мог появиться, когда его ждали меньше всего.
Я приняла душ. Я оделась. Я съела свою миску хлопьев. Я выпила две чашки кофе, что
меня разбудило, как я и надеялась, но и подогрело мою тревожность.
Я чувствовала себя тяжелой и полной страха, маленькие искорки испуга танцевали вдоль
моего позвоночника.
Самолет Селесты прилетал в 1.15. Мне нужно будет выехать в 12.30, что значило, мне
нужно было убить около трех часов. Я пошла к Генри, задняя дверь его дома была
открыта. Я чувствовала запах свежеиспеченных рулетов с корицей. Постучала, и Генри
пригласил меня войти. Анна сидела за кухонным столом и накладывала на противень
тесто для печенья, пользуясь ложкой для мороженого.
Теперь, когда я знала о ее беременности, Анна была похожа на Мадонну, купаясь в
безмятежности. Прошло две недели с тех пор, как ее состояние стало известно, и она уже
округлилась, ее кожа сияла.
Генри срезал корку с буханки белого хлеба, и у него наготове была миска яичного салата.
Он уже приготовил маленькие булочки с маслом и ветчиной, маленькими листиками
цикория и щепоткой голубого сыра сверху. Шесть подносов с маленькими сэндвичами
были закрыты пленкой. Приглядевшись поближе, я определила анчоусовое масло с
редиской, тонко нарезанный огурец с сырной пастой, острый сыр и чатни.
Генри разложил на серебряных блюдах кексы и булочки с кремом, опять же, прикрытые от
сухого воздуха прозрачной пленкой.
- Я готовлю для чайной вечеринки у Мозы Ловенштейн, - ответил Генри на мой
незаданный вопрос.
- Я приглашена, потому что там живу, - сказала Анна. - Теперь, с этим орешком на борту, я
такая прожорливая. Ем все, все время. Не могу остановиться. Хочешь посмотреть
фотографию?
- Конечно.
Она достала из кармана черно-белую фотографию. Изображение было размытым и