профессионализм. Айрис Леман появилась из задней части магазина. Она выглядела почти
так же, как на пленке, только в вертикальном положении и одетая. На ней была кружевная
блузка, слегка пожелтевшая от времени, и длинная серая бархатная юбка. Из-под подола
выглядывали черные кожаные ботинки на шнуровке, с такими острыми носами, что
казалось, они сдавливают ноги. Ее волосы теперь были короче, рыжие с красноватыми
прядями, поддерживаемые рядом гребней и заколок. В каждом ухе была серия маленьких
золотых колечек, которые пронизывали хрящ с интервалом в полсантиметра. Это тоже
выглядело болезненным, и я подумала о ее склонности к самоистязанию в том, что
касалось моды.
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
- Я надеюсь. Вы - Айрис Леман?
Она улыбнулась, видимо, ожидая чего-то хорошего. Бедняжка.
- Да.
- Я - Кинси Миллоун. Я пишу продолжение истории об освобождении из колонии Фрица
Маккейба. Я бы хотела задать вам несколько вопросов.
Ее выражение лица переменилось от оптимизма к осторожности.
- Мне нечего сказать о Фрице Маккейбе.
- Ой, извините. Мне сказали, что вы, Фриц и Трой Рэйдмейкер были школьными друзьями.
Айрис поколебалась, и я видела, как она спорит с собой. Было ясно, что мне известны
какие-то факты, что сдерживало ее желание соврать.
- Я знала их. Я бы не сказала, что мы были друзьями. Мы вместе учились в Климпе, когда
я была в девятом классе. Вот и все.
- Я слышала, что вас исключили за кражу копии теста.
Айрис уставилась на меня.
- Почему вы спрашиваете об этом?
- Я порылась в старых бумагах и надеялась, что вы поможете заполнить пробел или два.
Она поморщилась.
- Как вас зовут, повторите?
- Кинси Миллоун.
- И это для “Санта Тереза Диспэтч”?
- Нет-нет. Это издание из Лос-Анджелеса. Мы выбрали эту историю, и мой редактор
попросил меня исследовать предмет поглубже.
- Мне нечего сказать.
- Нечего?
- Это древняя история. Никому до нее нет дела.
- Вы бы удивились. Наши читатели до сих пор очень интересуются смертью Слоан
Стивенс. Вы знали, что Фрица освободили на позапрошлой неделе?
- Вы только что об этом сказали, и мне наплевать на это.
Я демонстративно сделала запись в блокноте и посмотрела на нее.
- Вы хотите поделиться еще какими-нибудь соображениями?
- Послушайте, я сейчас занята. То, что происходит с Фрицем, не имеет ко мне никакого
отношения.
- Я бы не была так уверена. Кто-то не рад, что он на свободе, и хочет отомстить.
Это привлекло ее внимание.
- В смысле?
- Аноним угрожает передать некую видеопленку правоохранительным органам. Она была
заснята в 1979 году. Вам, возможно, известно, какую пленку я имею в виду, потому что вы
появляетесь на ней.
- Ну и что? Эта пленка исчезла десять лет назад.
- Что ж, теперь она объявилась, вместе с требованием крупной суммы денег, или
пославший передаст копию в прокуратуру, где могут завести уголовное дело на парней, которые участвовали.
- Это смешно.
- Это не смешно для человека, требующего деньги. Далеко от этого.
- Но это шантаж, разве нет?
- Не направленный на вас, но вас затянет в скандал.
- Я думала, что прокурор не может ничего делать без моего согласия.
- Не так. Пленка - доказательство преступления. Разбирательство не зависит от вашего
одобрения. Прокурор все равно может завести дело.
- Если Фрица шантажируют, о какой сумме идет речь?
- Это неважно, потому что они не собираются платить. Мы надеемся определить
шантажиста, пока ситуация не вышла из-под контроля.
- О, хороший план. Легкая победа. И как вы это сделаете?
- Разговаривая с людьми, такими, как вы.
- Не могу понять, почему вы вовлечены. Вы журналистка, а не полицейский следователь.
- Репортер-расследователь. Вот чем мы занимаемся.
- Я не могу помочь. Я не видела никого из этих ребят после суда.
- Вы не контактировали ни с кем из них?
- Я вам только что сказала. Я видела Роланда Берга и Стива Рингера, оба одноклассники.
Стива Рингера все зовут “Стрингер”, если никто об этом не упоминал. Я пару раз
разговаривала с Байярдом, и это все.
- Как давно?
- Это ерунда какая-то. Почему я должна вам отвечать? Я могу разговаривать, с кем захочу.
- Как насчет суда? Вы давали показания?
- Пришлось. Меня вызвали повесткой.
- Вы думали, что приговор справедливый?
- Слоан погибла. Кто-то должен был ответить.
- А как насчет пленки?
- Я никогда ее не видела. Когда я услышала, что она пропала, подумала, что все кончилось.
- Что вы помните об инциденте?
- Это был не “инцидент”, просто мы валяли дурака.