разозлилась, и знаешь, что выяснилось? Тест на беременность, консультация врача, витамины. И тогда она нашла ошибку. Упс. Они не должны были присылать счет, потому
что визит был оплачен сразу.
Я не могла ничего придумать, чтобы ответить ей. Я не была беременна. Обвинение было
нелепым, но я не могла его опровергнуть без того, чтобы не предложить дурацкое
оправдание: я не была сексуально активной больше года! Ха-ха-ха. Этот неопровержимый
факт никого не касался, и я не чувствовала, что должна оповестить всех и каждого, даже
для самозащиты.
С Баннера уже было достаточно материнской истерики. Его личико сморщилось, потом он
открыл рот и завопил. Его всхлипы сопровождались большими театральными слезами.
Кортни протолкалась через толпу и забрала его у матери. Она погладила его по голове, поставила на ноги и увела в дальний конец бара, где один из трех телевизоров
транслировал футбол. Взяла пульт и переключала каналы, пока не остановилась на
древнем сериале “Я люблю Люси”. Баннер сразу заинтересовался Люси больше, чем
драмой, которая разыгрывалась неподалеку. Сестра посадила его на стул и устроилась
рядом. Поставила перед ним корзиночку с попкорном, и его заботы окончились.
В это время Камилла, которая собиралась начать следующий раунд, сбилась с мысли. Что
она могла сделать с четырьмя словами, которые я изрекла? Немного, что вынуждало ее
повторяться. Ясно, что заплакавший ребенок сбил ее кураж.
- Камилла, хватит, - сказал Иона.
Я повернулась с благодарностью, думая, что как раз вовремя кто-то вступился за меня.
Иона подошел к Камилле, взял ее за локоть и повел к двери. Она выдернула руку, когда
они выходили на улицу, но он явно руководил. Я думала, что она снова может начать
кричать на улице, но когда дверь за ними закрылась, наступила тишина.
Внутри момент застывшей тишины растянулся до переломной точки. Моза Ловенштейн
была глухой, и не могла понять, что происходит. В растерянности она заглядывала людям в
лицо, в надежде, что кто-нибудь объяснит. Рути уставилась на меня с недоверием. Она
была медсестрой, и могла бы предложить мне профессиональный совет.
Генри избегал смотреть мне в глаза, возможно представляя алую букву А, написанную у
меня на груди. Они с Вилльямом выросли в эру, когда об адюльтере не говорили в
приличном обществе, и словесное буйство, как у Камиллы, считалось бы низким классом.
Даже упоминание о беременности было слишком личным для смешанной компании.
Мы все стояли смущенные, не зная, что будет дальше.
Учитывая кратковременность нашего коллективного внимания, веселье возобновилось
секунд через пятнадцать. Мы пришли сюда чтобы есть торт и мороженное, пить и
праздновать. Никому не было дела до Камиллиных грязных обвинений, особенно если
шлюхой назначили меня.
У каждой толпы есть свой разум. Кто-то может подавиться креветкой, подвергнуться
неудачному приему Геймлиха, за которым последует импровизированная трахеотомия с
помощью шариковой ручки, и реакция будет такой же. После того, как пациента увезет
скорая, последует то же молчание и коллективное пожатие плечами. Потом вечеринка
продолжится с того момента, как ее прервали неприятные события.
Обличительную речь Камиллы прервали, и теперь ее не было на сцене. Вмешательство
Ионы, должно быть, было для нее таким же сюрпризом, как для меня. Я не думала, что
ему хватит духу выступить против нее. За время, что я его знала, он вынес столько
унижений, что я удивлялась, как он выжил. Ясно, что у парня были нетронутые резервы
сил, и я была наполнена восхищением. Через секунду я замерла.
Погодите минутку!
Если я не беременна, тогда кто?
Первым делом напрашивалась мысль о роскошных дочурках Ионы. Обе были
великолепны, помешаны на мальчиках, и несомненно являлись предметом влажных
фантазий своих одноклассников. В возрасте пятнадцать и семнадцать они были главными
кандидатками для нежелательной беременности, венерических заболеваний и других
отталкивающих последствий неуемных либидо.
Я бросила быстрый взгляд сначала на Кортни, а потом - на Эшли, но ни одна не выглядела
пристыженной или испуганной. Кортни занималась Баннером, а Эшли решила, что ее
хвост будет лучше выглядеть в виде французской косички, которую она заплетала, наклонив голову и подняв руки.
Я заметила Чини, и мой взгляд переместился с его огорченного лица на Анну. Это она